«Послесловие»

Светлой памяти мамы

Часть I

1.

Последний снег, как первый снег
В моих ладонях быстро тает.
О, как бессилье угнетает,
И в пустоту все тот же бег.
И ветер воет неспроста,
И шепчет: «Скоро все разрушу».
Мою оплакивает душу
Зимы недолгой красота.
А я над строчками дрожу —
Меня пронзает странный холод…
И звездный мир тоской расколот,
Которой вечно дорожу.

Уж нет меня, лишь силуэт,
Что соткан вновь тончайшим мраком,
Все ждет надежды смутной знака,
И бредит, будто он поэт…

2.

Новогодних миров первозданная вата.
Белоснежных созвездий блестящая пыль.
И судьба чуть горчит, как всегда грустновата,
Виновато проходит сквозь небыль и быль.
Вновь тончайшее кружево вечных полотен,
Что чарующе светят в ночных небесах.
Этот сказочный воздух мистически плотен
Воплощается в странных, в забытых словах.
Я клянусь своей кровью мятежной, холодной,
Отрешенно смотря на земные дела,
О душа, ты когда-нибудь станешь свободной,
И пройдешь безнадежной мечты зеркала.

3.

В синем небе — белая Луна,
В дальнем небе — благостный покой.
А вокруг — дурная ложь видна,
Что слегка приправлена тоской.
А кругом так много горьких слез,
Тишины и вечной суеты,
И давным-давно забытых грез,
Что легли на пыльные листы.
И весна среди добра и зла
Подступает к горлу, сердце жжет…
Только лишь задумчивая мгла
От распада душу бережет.
Есть в запасе пара горьких фраз,
Есть мечты трагический нырок
В пустоту твоих бездонных глаз,
В бесконечный космос снов и строк.

4.

Лживая весна наводит тени,
Разливая мутных дней винцо,
И потусторонний блеск мгновений
Озаряет бледное лицо.
Увлекаясь призрачным простором,
Отправляя судеб поезда,
Все глядит, с печалью и укором,
В сердце потемневшая звезда.
Кто-то бредом слов латает раны,
Растворяя жизнь твою в глуши,
Опуская легких снов туманы
В закоулки проклятой души.

5.

Карусель для больного ума —
Безнадежные серые дни,
А лекарство — холодная тьма,
Ты в нее не спеша загляни —
И тебя поглощает она,
Чуть колеблясь, спокойно дыша…
Неизменно, навек влюблена
В беспредельность ночную душа.

6.

О чем тишина и весна вопрошают
Никто не поймет и никто не узнает.
Но запах сирени меня удушает.
И кто-то далекий меня вспоминает.
Судьба на мгновения боли разбита.
В весеннем цветеньи безумие тает.
И мчится планета по темным орбитам,
И в темную вечность свою улетает.
И все это было, и звезды, и строки.
И яростный взгляд и пред смертью смиренье…
И мы, как всегда, навсегда одиноки…
Преследует души кошмар повторенья…

7.

Печаль классически — проста,
Надменен ход чеканных строк.
И ледяная пустота —
Души трагический исток.
Пустыня жизни широка,
Спокойно бьется сердце в ней.
И утомительно-легка
Больная вязь текучих дней.
Как развлеченье для ума
Далеких бездн лихой призыв.
Да снов космическая тьма
Что у дверей стоит, застыв.
Напрасно мечется судьба
И прячет горечь по углам.
Ее высокая мольба:
Мечта с бедой напополам.

8.

Горечи приливы и отливы,
Странная отрада, благодать.
Не понять мертвы мы или живы,
Что еще сейчас мы можем ждать?
Все туманно, ну а жизнь — на сломе,
Вот она глубинная тоска!
Вон душа, что в странной полудреме,
Провожает темные века.
Трудно сознавать свою причастность
К хаосу, что растворен везде,
Ощущать трагическую ясность,
Кланяясь убийственной звезде.

9.

Закрой глаза, хотя б на миг,
И вновь представь себе,
Что ты, достав одну из книг,
Читаешь о судьбе.
О том, что будет все равно,
Как ты ни поступи…
Лишь пей усталости вино,
И дни не торопи.
За окнами полночный час,
Хрустальная Луна
Скользит, едва касаясь глаз,
Сюрпризами полна.
Плетет сознанье кружева,
Мешает все подряд.
И вьются легкие слова,
И источают яд.
Реальность рвется на куски,
Ломается в руках.
Далекий, звездный блеск тоски —
Больной души размах.
Над томиком судьбы усни,
И обо всем забудь…
Сквозь неизбежность протяни
Свой невозможный путь.

10.