— Но это же было давно.
Сказал, как было. Не подумал.
— Мне хватило, честно. Не лезет особо много в последнее время.
— Всё точно хорошо? — не уминается Миша, откладывает вилку и смотрит на меня. — Ты не заболел?
— Нет, ты чего, лето на дворе. Просто Денис… — сказал.
— Что? Денис? Он донимает тебя?
— Нет-нет, — я начал мельтешить. — Просто иногда пересекаемся, а ты знаешь, он такой… ну, с ним спокойно не поговоришь.
— Я поговорю с ним, если надо, — напирает Миша. — Не дело, если он лезет к тебе, а ты этого не хочешь. Боже, — вздыхает он, — что с него взять…
Поэтому не понимаю, как они сошлись.
***
В следующий раз Денис объявляется быстрее, чем обычно. Опять в чёрном. Как клякса. Он улыбается, но не потому, что рад видеть или хочет поговорить. Улыбка такая, сжатая, напряжённая. Хочу проигнорировать его, но он идёт следом за мной.
— Рома, — повторяет, — Рома, ну это не дело!
Он хватает меня за руку, а я пытаюсь вырваться. Он физически сильнее. Больно пережимает запястье.
— Так я донимаю, значит?
— Немного, но да. Только понял?
— И ты поэтому Мише нажаловался?
— Что? Я ему не жаловался.
Но я понимаю, в чём дело. Миша всё-таки поговорил с Денисом. Он слишком переживает за меня, вот и действует наперёд, не думая, что я в состоянии перетерпеть. Он сам может терпеть сколько угодно, но не желает, чтобы терпел я.
— И именно поэтому он мне мозги полночи выносил! — Денис был зол. Сильнее сдавливал руку и не обращал на это внимания. А я терпел.
Мне нечего сказать. Я пытаюсь выдернуть руку, а Денис тянет на себя. Прохожие смотрят. Уже не могу. Думаю дёрнуть так, чтобы Денис точно отпустил, но, кажется, я себе скорее запястье выверну или сломаю, нежели получится.
Я опускаю голову.
— Ничего я ему не говорил, — у меня дрожит горло. Трясётся подбородок. Вместе с языком и губами.
Запястье ноет.
Денис ослабляет хватку. Почти отпускает.
— Извини… — говорит, а я убегаю.
День сижу в комнате. Запястье не проходит. Погано.
Если кто и бесится, так это Денис. Миша никогда не позволял себе повышать на меня голос и держать так. Даже если я крупно косячил. Даже если случайно камнем разбил стекло чужой машины, штраф за которое пришлось покрывать Мише. Даже когда он не спал днями и ночами из-за подработок. Даже когда ему пришлось бросить колледж из-за меня. Чтобы обеспечивать меня. А Денис… он сам что-то мутит и лезет туда, куда его никто не просит, а потом срывается, потому что думает, что может. Если не нравится, что Миша ему мозги выносил, так сказал бы ему. Ко мне чего прикопался?
Я вздыхаю.
Закрываю глаза.
***
Когда Миша просил об этом, когда его рука была на моём лице, я почувствовал, что она мокрая.
Вспотел?
Он о чём-то переживал? Очень не хотел, чтобы я увидел.
Он был с девушкой? А я пришёл не в подходящий момент и заглянул в комнату? Я им помешал? Но, кажется, Миша тогда был одет. Успел одеться? Или не успел раздеться?
«Пожалуйста, не смотри», — его голос дрожал. Рука тоже.
Было холодно? Жарко? Было лето? Было душно?
Сколько бы ни пытался вспомнить, не вспоминаю больше его слов и действий. Даже не помню, сколько мне тогда было. Какое было время года. Только его слова. Только его рука на моих глазах.
***
— Хочешь чем-нибудь заняться? — спрашивает Миша.
Сегодня он вернулся раньше. У него было время. Я помнил о его словах, но не мог спросить о них. Не хотел портить вечер. Не хотел напрягать Мишу.
— Да нет, ничего на ум не приходит.
Возможно, сейчас не лучшее время.
— Посмотрим чего-нибудь? — предлагает он.
Я соглашаюсь. Мне далеко без разницы, чем мы будем заниматься. Мне хорошо так, как есть.
Фильм смотрели в тишине. Эта тишина мне нравилась, она говорила о спокойствии. Она расслабляла. Совсем не была похожа на ту тишину, которую мы соблюдали при отце. Она была напряжённой и тяжёлой. Она сковывала и принуждала вести себя как можно тише.
Отец не любил лишние звуки. Не любил, когда мы с Мишей переговаривались в комнате или за столом, когда шутили и смеялись. Он всё время злился. Бил Мишу. До меня не успевал дойти. Уставал. Махал рукой и грозил, чтобы мы заткнулись. Чтобы вели себя так, чтобы не напрягать его. Потом он ушёл. С концами.
Похоже, он считал, что я и Миша испоганили ему жизнь. Миша мог злиться на меня. Мог, как отец, бить и кричать, но он был его полной противоположностью. Если говорить, кто больше похож на отца поведением, то это Денис.
Я сжимаю руки.
Это странно. Незакономерно. Или наоборот. Потому что у нас был плохой отец, мы стали людьми получше. Не хотели быть как он. Не хотели повторять его ошибок.
— Миша, — говорю я.
— Что такое?
Он как созревший одуванчик. Не составит труда раздуть.
— Не надо было Денису ничего говорить. Он не сделал ничего такого.
— Рома… извини. Просто он такой человек, если его вовремя не осадить, он может перейти границы. Поэтому я подумал, что будет лучше, если я сразу ему об этом скажу… Он тебя не достаёт?
К сожалению, именно из-за этого решил достать сильнее.
Я погладил запястье.
— Нет, всё хорошо. Спасибо.
В такие моменты я думаю, что говорю на автомате.
Миша обо мне беспокоится. Больше, чем о себе и своих отношениях с другом. Я хочу быть ему благодарным. Хочу сказать «спасибо» от души, но иногда, мне кажется, он делает слишком многое, чтобы мне жилось хорошо. Чтобы я жил и не знал таких проблем как он. Чтобы я закрыл глаза и ничего не видел.
***
— Хэй, — Денис приходит через неделю. В чёрном.
В этот раз не улыбается. Вроде бы сожалеет. Не смотрит подолгу на меня.
— Чего тебе? — повторяю.
Он вздыхает. Будто я его достал. Будто не этот вопрос я должен задавать. Будто у него в печёнках сижу я.
— Насчёт Миши, — начинает. И снова по старому сценарию.
— Да чего ты к нему прикопался? — не выдерживаю. — И ко мне. Делать больше нечего?
— Рома, послушай сюда, — пытается взять меня за руку.
Я отхожу. Соблюдаю дистанцию. Чтобы не дотянулся.
— Не хочу. Надоел уже. Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я, как ты, вечно с ним ссорился?
— Да что ты несёшь? — он не орёт. Сдерживается. — По-твоему, мне с ним хочется «ссориться»? Он не понимает, что делает. И вечно лезет на рожон, а мне его, видите ли, надо спасать. Ром, послушай, ещё немного и у него крыша поедет. Если при тебе он ведёт себя нормально, это не значит, что так на самом деле.
— Нет, нет, нет, это ты что несёшь? — не понимаю. — Сам себя послушай. Ты меня против него настроить хочешь? Да? Если у вас там что-то не ладится, разбирайтесь сами, а. Меня зачем приплетать?
— Ром, слушай, ты просто спроси у него. Спроси, что сталось с вашим отцом, и ты поймёшь, что брату своему ты можешь доверять столько же, сколько и незнакомцу.