— В райцентре насчитывается более тридцати тысяч душ. Такое количество людей знать наперечет невозможно, — словно опасаясь подвоха, ответил осторожный Дубков.
— Ну, скажем, Капитолину-то Куксину знаешь?
— Куксину знаю. Известная скандалистка. Любит выпить. И дочь Эмму с малых лет в пьянство втянула.
— А что за Солдат Солдатыч к ним припарковался?
— Несветаев его фамилия. Бывший прапорщик Советской армии. Выполнял, как в ту пору говорили, интернациональный долг в Афганистане. Там получил серьезную черепно-мозговую травму. Врачи с трудом вернули к жизни, но восстановить полностью умственные способности прапорщика не смогли.
— Откуда он залетел в райцентр?
— Пока Несветаев воевал да лечился в госпитале, жена нашла другого мужа. Пришлось неприкаянному инвалиду определиться на житье в местный психоневрологический интернат. Больше года прожил здесь в нормальных условиях, трезво. Пока Куксина не заманила в свой шалман.
— Неужели нельзя вернуть его в интернат?
— Неоднократно возвращали. Убегает.
— Он по слабоумию не натворит бед?
Дубков вздохнул:
— Слабоумие Несветаева относительное. В трезвом состоянии мужик вполне нормален, если исключить из его лексикона уставные армейские фразы типа: «Разрешите доложить», «Докладываю», «Отставить» и так далее. Неадекватное поведение начинается, когда выпьет. Обычно танки ему мерещатся. Ну что на это сказать?.. Водка делает дураками даже очень умных и талантливых людей.
— Так-то оно так, Владимир Евгеньич, да соседки Куксиной говорят, будто Солдатыч по-зверски оберегает Капитолину с Эммой от других мужиков.
— Преувеличивают. Раньше избушка Капитолины была форменным притоном. Как говорится, и пеший, и конный туда нырял, если у него бутылка или деньжонки в кармане заводились. Почти каждая пьянка завершалась скандалом с мордобоем. И Капитолина, и Эмма постоянно бродили с лиловыми от синяков физиономиями. Несветаев положил этому безобразию конец. Теперь только втроем пьют. Хотя и загульно, но без рукоприкладства. Проще говоря, для общества Несветаев безопасен.
— А как насчет «опасности» Никита Куксин?
— В криминальном плане Никита непредсказуем.
— Если в райцентре появится, кого в первую очередь навестит?
— Кого-либо из уголовных дружков.
— А мамашу?..
— Вряд ли. Родственных связей для Куксина не существует. Если бы у Капитолины можно было сытно подкормиться или чем-то подразжиться, тогда бы Никита заглянул к ней обязательно. А просто так… Он задолго до судимости материнский кров покинул и стал ошиваться по уголовным притонам.
— Владимир Евгеньич, имей в виду, что Никита Куксин в среду освободился из колонии, а уже с сегодняшнего дня объявлен его розыск, — заканчивая разговор, сказал Голубев.
— По какому поводу? — спросил участковый.
— Пока по подозрению в угоне автомобиля у гражданина Люлькина. Дальше станет видно, по какой статье пойдет Никитка на новую отсидку.
— Самого Люлькина, выходит, не нашли?
— Нет.
— Мужик пьющий. Может, через день-другой сам появится.
— Поживем — увидим…
Ни на другой, ни на третий день Олег Люлькин так и не появился.
Глава VII
Николай Бормотов проснулся с восходом солнца. Стараясь не разбудить преспокойно посапывающую жену, осторожно поднялся с кровати, натянул спортивные брюки и, сунув босые ноги в войлочные шлепанцы, тихонько вышел из дома во двор.
На загляденье ясное утро предвещало солнечный день. С хрустом потянувшись, Бормотов «покачал» бугристые, как у профессионального штангиста, мускулы, выжал стойку на руках и, ловко перевернувшись через спину на ноги, вытащил из-под крыльца двухпудовую гирю. Легко вскинув двухпудовку правой рукой, сначала перекрестился ею, потом принялся жонглировать, будто заправский силовик в цирке. Закончив спортивные процедуры, умылся под рукомойником похолодавшей за ночь водой и лишь после этого вернулся в дом.
Жена еще спала. Безмятежное и красивое лицо ее теперь кривилось такой гримасой, словно спящую душили слезы. «Опять что-то неприятное снится», — подумал Бормотов и весело сказал:
— Вставай, Надежда, поднимайся! Родина-мать зовет!
Надя рывком села на кровати. Стыдливо прикрыв краем простыни обнаженную грудь, она несколько секунд испуганно смотрела на мужа, а когда наконец очнулась ото сна, виновато проговорила:
— Такая чертовщина приснилась — жуть.
— Ты же недавно пела, что казачка Надя черта не боится.