— Какая-то слабоватая у тебя подруга, — смеющийся рык с трудом проник сквозь ушную вату в мой мозг. Кажется, это был Бба или Ппа? Я одинаково путалась в их именах и лицах. — Не то что твой дружок, Лунг. Тот и меня перепил.
— Ну, ты сравнил бокал с ночным горшком, — Ррр оперлась на локти приблизив лицо к братьям. Я схватилась за ее трезвый голос, пытаясь сосредоточиться. — И кому же я понадобилась?
— Это дед. Он желает видеть тебя в столице.
Ррр тяжело вздохнула:
— И что заставило старого хряка вылезти из норы?
— Реликвия. Она пропала.
Орчанка отстранилась от них, схватила кружку, поднесла к губам, а затем внезапно передумав, бухнула ей по столу. Я вздрогнула, подняла голову и попыталась опереться ей на свою шатающуюся руку. Ррр недовольно сморщила нос:
— Давно?
— С месяц назад. Может раньше, мы не знаем когда точно. Пропажу заметили не сразу. Дед подозревает, что следы ведут в столицу. Незадолго до этого у него были гости во главе с Дерлусом. О чем говорили, дед не поделился.
— Старший или младший?
— Старший. Но это не значит, что в свите не могло быть младшего. Только эта скотина могла пройти незамеченной через охоронки и влезть в защищенный ларец.
Арвен что-то украл? Он такой, он может. Я представила, как скрыв свое лицо полумаской, он на цыпочках, в позе тиранозавра, пробирается мимо спящих орков. За его спиной, трепеща от богатырского орочьего храпа, развевается плащ. Он произносит заклинание, и в его руках появляется некий предмет. Арвен заливается злобным смехом: «Ах-ха-ха-ха!».
Толчок в ребра выдернул меня из задумчивости.
— Это что сейчас было?
На меня внимательно смотрело три аквамариновых взгляда. Кажется последнее я изобразила в слух.
— Прростите, — я попыталась сесть ровнее и придать взгляду трезвое выражение. — А почему бы не спросить об этом у…
Новый толчок по ребрам заставил меня вскрикнуть. Ррр проигнорировала мой возмущенный взгляд, отчего я насупилась и обиженно умолкла.
Выждав несколько минут один из братьев произнес:
— Ррр, ты же знаешь, как важно вернуть ее. Дед говорит, что если этого не сделать, нашему миру придет конец.
Легкие орчанки втянули воздух и с шумом вытолкнули его наружу.
— Передайте деду, что я приду.
Братья поднялись. Перекинулись с ней еще несколькими фразами и ушли.
Ррр тяжело дышала, сузив глаза, казалось, даже ее клыки стали больше, опасно выступая вперед. Она схватила мою недопитую кружку, выглотнула содержимое, а затем ударила кулаком по столу:
— Я убью его!
Резко поднялась и рывком поставила меня на ноги.
Лунг
Я развалился на постели, следя за Арвеном сквозь полуприкрытые веки. Сгущавшиеся сумерки тенями падали на лицо мага, делая его похожим на восковую маску.
Как только лайры оставили нас, он принял выжидательную позу и вот уже несколько часов старательно делал вид, что дремлет. Будто я не вижу, как движутся его глазные яблоки под закрытыми веками.
— Может, поспишь?
Маг не ответил. Лишь открыл глаза и прожег меня взглядом. Я зевнул:
— Да не убью я тебя. Если б собирался, давно уже это сделал.
— Уверен? — он чуть шевельнул пальцами, проверяя плетение.
Я лениво кивнул:
— Трижды.
Арвен поднялся, прошелся по комнате и остановился, задумчиво вглядываясь в полутьму. Не верит. А, может, пытается понять, что упустил.
— А знаешь, почему не убил? — продолжил я. — У меня не было такого приказа. Наоборот, должен был с тебя пылинки сдувать, чтобы ты только остался жив.
Он заинтересованно обернулся.
— И в чем смысл? Чтобы сгноить меня в каменоломне?
— Не знаю, — я сел на кровати, чуть подавшись вперед. — Но ты не должен был стать рабом. На дне шахты тебя ждал литриловый гроб.
Арвен подошел к столу, зажег масляную лампу и замолчал, наблюдая как бьется в стеклянном плену тонкий язычок пламени. Не было возмущений, ярости, плетей тьмы. Я прямо зауважал нашего мага. Человеку сказали, что хотели похоронить его заживо, а у него ни один мускул на лице не дрогнул. От такой новости меня бы как минимум передернуло.
Литриловый гроб, это даже не смерть. Для мага — это хуже смерти. Вечность на краю жизни. Во тьме. Без возможности выбраться. Жестокая тюрьма для опасных преступников. Очень опасных. Особенно таких, что могут вернуться из-за грани.
Он сложил руки на груди, повернулся ко мне и попытался взглядом выдрать душу:
— Почему же передумал возвращать меня туда?