Вот уж чего я никак не мог ожидать! В первые мгновения мне показалось даже, что это просто сон, причем сон о прошлом, потому что в последние годы официальные отношения между Афганистаном и Россией почти полностью прервались. Во всяком случае, я не слышал, чтобы из Кабула в Москву направлялись официальные представители. Но его величество эмир по-своему оценивал перспективы отношений с Россией. Я сам слышал его письмо к Ленину. Однако можно ли было надеяться, что гордиев узел, стягивавшийся с каждым годом все туже, будет разрублен столь быстро?! Да, события принимали просто стремительный характер!
Голос Ахмеда вывел меня из раздумий.
— Будем живы — может, и с Наташей твоей повидаемся…
— Все в руках аллаха, — неопределенно отозвался я. Мне вообще не хотелось сейчас говорить, мне хотелось, думать. Быстрые мысли уже перенесли меня за границу, я бродил по знакомым улицам Самарканда, Ташкента… Дальше мне бывать не приходилось. О Петрограде и Москве я знал так много, будто сам там жил. Особенно подробно и интересно рассказывала о них Наташа — дочь военного врача из Самарканда, подруга моей юности. Раньше они жили в России, любили ее, и знали, и не скупились на воспоминания о ней… Интересно, где же она теперь, Наташа? Неужто действительно доведется встретиться?..
Закурив, я встал. Встал вслед за мной и Ахмед. Он был в отличном настроении, глаза его излучали свет. А я пока еще лишь осваивался с только что услышанной вестью и чувствовал себя несколько растерянным.
— Ну что? Может, тебе не все ясно? — с улыбкой спросил Ахмед. — Спрашивай…
Я медленно оглядел его с ног до головы. Ахмед заметно похудел. Видно, не слишком легкой была его жизнь в Индии…
— Кто же едет послом?
Ахмед, по своей привычке, предостерегающе поднял указательный палец и сказал:
— Военная тайна…
3
Весть о том, что в Москву, к Ленину, в ближайшее время направляется посол, вихрем пронеслась по городу, об этом знал уже весь народ.
Мы начали готовиться.
Ежедневно генерал Мухаммед Вали-хан — он и был послом — приглашал нас для разговора. Вот и сегодня мы до позднего вечера просидели в министерстве иностранных дел, знакомясь с материалами о России.
Домой я отправился пешком — разболелась голова. Да и отличная погода располагала к прогулке. Проходя вдоль берега реки, встретил одного знакомого офицера. Мы долго говорили о том о сем, и, лишь когда совсем стемнело, я остановил проезжавший мимо фаэтон и поспешил домой.
Открыв дверь, мама сказала, что меня дожидается какой-то незнакомец. Действительно, не только мама, на и я не знал этого человека. Едва я вошел, он довольно тяжело поднялся из кресла, учтиво осведомился о здоровье… И голос, и манеры его говорили об уверенности в себе; национальный белый костюм из самой простой ткани был свежим и выглядел даже нарядно. Поверх белой рубахи — черный чекмень.
Лицо его обрамляла густая черная борода, а большие карие глаза смотрели так спокойно, будто он был завсегдатаем в нашем доме, своим человеком.
Что-то сразу насторожило меня, я ощутил беспокойство. Не садясь, чтобы тем самым не дать возможности усесться незнакомцу, я спросил:
— Простите, с кем имею честь?
Он мягко улыбнулся и на чистом персидском языке сказал:
— Гостя не принято расспрашивать стоя. Может, присядем?
Беспокойство мое нарастало с каждой секундой, но что я еще мог сделать, если не предложить гостю сесть, не усесться напротив него и не просить слугу принести чай?
Незнакомец всматривался в меня пристально и изучающе и даже не пытался это скрыть. Когда слуга вышел, он заговорил все тем же непроницаемо-спокойным тоном:
— Вы меня не знаете, однако я вас немного знаю, — удивительно, не правда ли? — Он достал из кармана завернутую в старую газету фотографию, газету скомкал в кулаке, а фотографию передал мне через стол. — Узнаете?.. Помните, где вы были сфотографированы?
Да, я прекрасно помнил!
Две женщины вульгарного вида — мои случайные знакомые по Вана — прижимались ко мне с обеих сторон, а на столе перед нами стояли бутылки, рюмки, бокалы… Все это было мастерски запечатлено на снимке. В общем, хмельная компания! Одна из женщин даже положила голову на мое плечо, а я как-то глупо, бессмысленно улыбался, будто и впрямь радовался этому застолью, которое, как сейчас уже стало совершенно ясно, было спровоцировано в расчете на дальний прицел.