Я залпом осушил свою рюмку. Полковник выпил лишь глоток, потом закурил и, затянувшись, спросил:
— Так зачем же все-таки эмир посылает вас в Москву?
Этого вопроса я тоже, конечно, ждал. Я начал издалека — с письма эмира Ленину, рассказал, что в этом письме говорится об установлении дипломатических отношений между Афганистаном и Советской Россией и что Ленин поддержал это предложение. Не покривив душой, сказал, что письмо к Ленину слышал своими ушами, но ответа не видел, хотя знаю, что он был.
— А сейчас вы работаете в министерстве иностранных дел?
— Да.
— И чем же, если не секрет, занимаетесь?
— Читаю разные материалы о России.
— А еще?
— Да нет, больше пока ничем.
— А все-таки? — Полковник подождал и, ничего больше от меня не услышав, сказал: — Вы же фактический секретарь миссии, потому что никто, кроме вас, не говорит по-русски! Стало быть, от вас и секретов быть не может. К тому же вряд ли посол едет в Москву с пустыми руками, верительные грамоты уж во всяком случае везет, не так ли?
— Ну, естественно! Вероятно, верительные грамоты сейчас готовятся. Господин посол — генерал Мухаммед Вали-хан — не выходит из кабинета визиря, так что, думаю, они вместе что-то там составляют.
— Точно, составляют! — уверенно заявил полковник. — Проект договора между Афганистаном и Россией составляют, вот что!
— Я говорю лишь о том, что знаю, — скромно заметил я.
— Ну уж это-то вы должны бы знать! — строго заметил полковник. — Вы ж разведчик! По ту сторону границы за несколько дней очень немало успели, даже в Пешаваре побывали…
— Но если вам все это известно, даже то, что я был в Пешаваре, то мне как разведчику грош цена! С такого и спроса нет!
— Не скажите, — возразил Эмерсон. — В Пешаваре, например, вы отлично справились со своим заданием. Впрочем, об этом поговорим особо. И напомню вам, кстати, восточную пословицу, в которой говорится, что надо уметь слышать даже то, как змея жует под семью пластами земли. Мы к этому стремимся. Мы, к примеру, знаем, что из министерства вы ушли сегодня около трех часов дня. Верно?
— Верно.
— И знаем, куда направились. И надеемся узнать, чем там занимались…
Да, действительно я пошел во дворец около трех. Кто же им это сообщает? Или просто так поставлена слежка?
Полковник, словно поучая меня, помахал указательным пальцем.
— Вот видите… Я умышленно приоткрыл вам кое-какие наши карты, чтобы вы поняли, как это просто — попасть впросак! — Он сам наполнил наши рюмки, выпил и продолжил: — Итак, по нашим данным, в министерстве иностранных дел сейчас составляется проект секретного договора между Кабулом и Москвой. Вам, господин капитан, надлежит ознакомиться с этим проектом… — Это уже прозвучало как задание. — Если сумеете, снимите копию. Поинтересуйтесь, какие еще документы готовятся, поговорите с людьми. — Он опять заходил по комнатке с таким видом, будто мучительно пытался что-то вспомнить. Потом резко остановился, словно споткнулся о порог, и продолжил тоном старшего в звании и должности: — Напишите для нас все, что знаете о после Мухаммеде Вали-хане, вплоть до его увлечений, его друзьях, знакомых… А послезавтра около полудня у Большой мечети вас будет ждать капитан Фрезер. Если же у вас будет какое-то срочное дело и вы не сумеете прийти или если не застанете Фрезера на месте, значит, в девять вечера встретитесь там, где сегодня. Ну! — Полковник поднял свою рюмку, — Выпьем в знак нашего знакомства!
И рюмки опустошились в очередной раз.
Достав из кармана увесистую пачку денег, полковник бросил ее прямо мне на колени:
— Вот это для начала…
Я посмотрел на эти деньги, как на гадюку, неожиданно плюхнувшуюся на мои ноги, но сказал вполне спокойно и даже беспечно:
— Спасибо, пока что у меня денег хватит.
— Знаю, знаю! — воскликнул чуть захмелевший полковник. — Эмир не допустит, чтобы его верноподданные нуждались! Но деньги, господин капитан, никогда не бывают лишними. Так что… — Я неохотно, даже с отвращением, взял пачку купюр, а полковник тут же, с ловкостью иллюзиониста, извлек из кармана какую-то бумажку и карандаш. — Вот распишитесь, пожалуйста. Как говорится, дружба — дружбой, а денежки счет любят! Это мне для отчетности, — пояснил он уже серьезно.
Я подписал составленную на английском языке расписку и встал. Полковник первым протянул мне руку:
— Спокойной ночи, капитан…
5