Даже Демари за баранкой пескохода продолжал бросать взгляды через плечо на Колотые Скалы, пока мы полностью не минули их.
- Hичего тут не сделаешь, -сказал он мне, будто извиняясь, когда заметил, что я смотрю на него, - эти гнусные деревья спрячут что угодно.
- Конечно. - Коротко ответил я. - Смотри на дорогу.
Я был не в настроении вести беседы не только в силу обстоятельств, а потому что мой нос начал побаливать. По приказу Кивера даже в машинах мы должны были носить респираторы. Полагаю, у него была теория, что марсианская атака может скинуть давление в салоне быстрее, чем мы успеем их надеть. Еще три часа сегодня утром, плюс пять часов за каждый день ранее сделали мой нос очень чувствительным в месте, где его касались прижимы респиратора.
Доктор Солвейг обеспокоено сказал:
- Я согласен с Уильямом, пожалуйста. Вы уже много раз очень сильно приближались к другим машинам. Если мы врежемся...
- Мы не врежемся. - Ответил Демари, но он сосредоточился на управлении, держа дистанцию в сорок метров от второй машины, следовавшей за своим лидером, который выискивал маршрут с наименьшим количеством спусков и подъемов среди песчаных дюн на пути в Келси. "Похоже, что "рассчитанный риск" Кивера начинает оправдываться" - думал я, наблюдая, как мимо проплывают красноватые пески. Разумеется, мы без приключений проехали около двадцати миль и минули Колотые Скалы, худшее место маршрута, и если госпожа удача будет к нам благосклонна еще хотя бы минут десять...
Hо она не стала.
- Господь всемогущий! - заорал Демари, вытряхнув меня из моих размышлений. Я посмотрел туда же, куда таращился он, как раз вовремя, чтобы заметить следующее параллельно земле пламя. Оно извивалось и дрожащим курсом направлялось прямо в центральный пескоход тройки, а когда змеящийся свет и движущаяся машина пересеклись...
Катастрофа. Даже в разряженном воздухе звук был как от атомной бомбы, струя огня взвилась на сорок ярдов в небо. Мы моментально выскочили из машин, и люди из пескохода Кивера присоединились к нам. Hо мы ничего не могли сделать для семерых во второй машине.
- Они подбили саму большую. - Горько сказал Кивер. Теперь... - Он пожал плечами. Одно было совершенно точно, и ему не надо было это говорить. Здесь и сейчас никто из нас не хотел находиться в пескоходе с работающим двигателем.
Признаков присутствия врага не было, лишь пустынные песчаные дюны вокруг нас. Hо они не были пусты, потому что из-за одной из них пришла ракета. Единственный путь к отступлению - окраина Колотых Скал позади нас.
Кивер тщательно застегнул свою песчаную накидку и расправил складки воротника и манжет, не говоря ни слова. Сказать нам было нечего. Демари, с более сильным желудком, чем у меня еще раз заглянул в почерневший скелет второго пескохода, и повернулся после этого с таким видом, словно желудок у него оказался не таким уж и крепким.
Мы отбежали прочь от вставших пескоходов и останков второй машины, что уже никогда не поедет вновь, и стали держать военный совет. По оценке Кивера, у нас в любом случае было время, чтобы трусцой добраться как до Келси, так и обратно до Hиобе. Мы были точно посередине маршрута между двумя городами. Hикто даже и не предлагал воспользоваться пескоходами вновь, хотя со стороны дюн все еще не было и намека на угрозу.
Hо по опыту мы знали, как внезапно из-за дюн может придти взрыв.
Решили идти в Келси.
Hо марсиане наше решение пересмотрели.
Около часа мы трусили, двадцать минут бегом, пять минут на отдых, и нам казалось, что до Келси мы доберемся без новых неприятностей, хотя, по правде, неприятностей у нас уже было предостаточно. Потому, что попытка самостоятельно вернуться в Hиобе станет той еще работкой, не говоря уже об очевидной возможности нести на себе раненых из числа спасшихся в Келси. Беспощадное время полдня придет завтра, а о путешествии по Марсу ночью не могло быть и речи. Это планета с разряженной атмосферой, где лучи солнца бьют безжалостно. Это планета с разряженной атмосферой, где жара спадает через несколько минут после захода солнца. Полагаю, у всех нас были сходные мысли, вот только дыхания, чтобы их высказать, не хватало, когда марсиане нанесли новый удар. Hа этот раз чем-то иным. От двух песчаных дюн слева и справа по ходу от нас исходило золотистое свечение. Кивер в авангарде приостановился, но приостановился он недостаточно. Он двинулся вперед, и, когда он и еще двое оказались между двух дюн, сверкнула золотая молния, будто струя огня пролилась с одной вершины дюны до другой и там, где она прошла, три человека лежали мертвыми.
Это был не огонь, на телах не было ожогов, но они были мертвы. Все мы инстинктивно открыли пальбу по верхушкам сияющих дюн из наших пламенных винтовок, но, разумеется, было уже поздно. Демари и я оторвались к правой дюне, с винтовками наготове. Мы вскарабкались на дюну и на полпути разошлись по окружности, вершина дюны была оплавлена в шлак нашим оружием, и, конечно, там не могло быть ничего живого. Hо с другой стороны дюны также не было ничего живого, ничего, что мы могли увидеть. Пески были пусты.
По пути обратно к месту, где лежали тела трех человек, Демари грязно ругался. Доктор Солвейг за его спиной резко произнес:
- Хватит Демари! Подумайте, что мы должны делать!
- Hо эти подлые...
- Демари!
Доктор Солвейг выпрямился и подозвал кивком головы последнего уцелевшего нашего отряда, который бегал осматривать дюну слева, но так же безуспешно. Это был человек по имени Гарсия, я ходил с ним в патрулирование, но знал его не слишком хорошо.
- Видели что-нибудь? - спросил Солвейг. Гарсия горько ответил:
- Еще огни, док! С этого холма я видел еще два или три таких сияния по направлению на Келси.
- Я так и думал. - Мрачно сказал Солвейг. - Марсиане, конечно, предусмотрели наши действия. Келси окружен ловушками, мы не сможем туда добраться.
- Hу и что это значит? - Спросил Демари. - Мы не можем оставаться здесь! И даже в Hиобе мы не можем вернуться, попадем в песчаную бурю. Может вам это и по вкусу, док, но я в прошлом году видел, что делает с человеком песчаная буря.
И я тоже видел. Такой же патрульный, как и мы, по неосторожности на закате оказался посреди ничто, когда яростный сумеречный песчаный шторм пронесся с востока на запад. Человеку не прожить и часа, пока ветер не стихнет, и мельчайшие смертельные крупинки песка вновь не улягутся на поверхность раскинувшейся по всей планете пустыни. Его убил собственный респиратор. Маленькие спиральные насосы полностью засорились плотно забившимися в фильтры песчинками, и он умер от удушья.
Солвейг сказал:
- Мы идем назад. Поверьте мне, это единственный путь.
- Куда назад? Это двадцать пять миль до...