— Мистер Пуллингс, подведите катер им под корму, чтобы принять линь.
— Красный катер разбило упавшей стеньгой, сэр, и я боюсь, что у шлюпки морских пехотинцев оборвался фалинь. Осталась только ваша гичка, сэр. Французы забрали все свои шлюпки, когда бежали на берег.
— Значит, гичку. Мистер Гудридж, как только заведём канат — начинайте выбирать. Пуллингс, пойдёмте со мной.
Он спрыгнул в гичку, взял в руки линь — спасительный линь — и сказал:
— Нам нужно ещё по меньшей мере человек двадцать на шпиль. Пуллингс, туда и обратно как можно быстрее.
Снова «Поликрест», из кормового порта за линем нетерпеливо тянутся руки. Разрыв мортирной бомбы — ослепительная оранжевая вспышка — ближе к бригам, чем к их цели.
— Горячее дельце, сэр, — сказал Паркер. — Поздравляю с призом.
Он говорил, как-то странно запинаясь, с трудом выговаривая слова: при свете вспышек он казался старым-старым, согбенным и старым.
— Спасибочки, Паркер. Да, жарковато. Хватайте линь, живее. Вытягивайте.
Линь быстро пошёл из рук в руки, за ним потянулся перлинь, а за ним, куда медленнее — тяжёлая змея каната. Люди Пуллингса ещё поднимались на борт, и наконец канат оказался на шпиле. Покуда вокруг вымбовок обносили свистов, Джек снова взглянул на часы: чуть за полночь, полчаса как начался отлив.
— Пошёл шпиль! — крикнул он «Фанчулле». — «Поликрест», навались! Вертите от души. Вертите живо.
Шпиль начал вращаться, защёлкали палы, канат начал подниматься из воды и натягиваться, разбрызгивая воду.
Теперь, когда бриги отошли, напуганные бомбой, Сен-Жак разошёлся вовсю — тяжёлые мортиры, все орудия, какие только были на форте. Одним ядром убило четырех людей на шпиле, грот-стеньга завалилась на форкастель, гичка у борта разлетелась на части в тот самый момент, когда её покинул последний из матросов.
— Налегай, живей, — снова крикнул Джек и, поскользнувшись в крови и оттолкнув ногой попавшееся на пути тело, навалился на вымбовку. — Давай. Давай.
Канат поднялся из воды и вытянулся в почти прямую линию. Люди, что спаслись из гички, бросились к вымбовкам.
— Давай. Ещё. Идёт! — сквозь рев канонады они услышали, или скорее почувствовали, как под днищем заскрипел песок: судно сдвинулось. Задыхающиеся радостные крики; палы щёлкнули раз, другой, и вдруг все повалились ничком на палубу — на вымбовках никакой нагрузки, шпиль свободно крутится. Ядро перебило канат.
Джек упал вместе с остальными. Кто-то наступил на него сверху. Выбравшись из-под кучи конечностей и тел, он рванулся к борту.
— Гудридж! Эй, Гудридж! Вы можете подвести её к борту?
— Боюсь, нет, сэр. Не в отлив, у меня здесь всего пара фатомов. Шлюпок нет?..
— Шлюпок нет. Быстро выберите канат и привяжите другой линь. Эй, слышите меня? — сам он едва мог слышать свой голос. Бриги обошли их полукругом и теперь стреляли через мель со стороны гавани. Он сорвал с себя мундир, положил на палубу саблю и нырнул; когда он ушёл под воду, зазубренный железный осколок ударил его в голову, заставив погрузиться ещё глубже. Хотя и оглушённое, его тело всплыло на поверхность, и он обнаружил, что скребёт руками по обшивке «Фанчуллы».
— Поднимите меня на борт, — крикнул он.
Он сидел на палубе, тяжело дыша, с него лились вода и кровь.
— Кто-нибудь здесь умеет плавать?
Молчание, ни слова.
— Я попробую на решётке, — сказал взволнованный голос.
— Дайте мне линь, — велел Джек, направляясь к кормовому трапу.
— Вам бы присесть да глотнуть чего покрепче. Вы весь в крови, сэр, — сказал Гудридж, встревоженно заглядывая ему в лицо. Джек нетерпеливо замотал головой, разбрызгивая кровь по палубе. Сейчас, в отлив, нельзя было терять ни секунды. Вода возле «Поликреста» уже опустилась на шесть дюймов. Он спустился по трапу, лёг на воду и, оттолкнувшись от борта, поплыл на спине. Небо почти беспрерывно вспыхивало; в промежутках между вспышками проявлялась луна, похожая на покорёженный щит. Внезапно он осознал, что луны — две, они плывут отдельно и вращаются, а Кассиопея не в той стороне, где ей положено быть.
Его рот залило водой.
— Боже, кажется, я устаю. Сознание уходит, — сказал он, перевернулся в воде, выставив голову, и постарался сориентироваться. «Поликрест» оказался далеко слева, не впереди. И крики — да, это оттуда кричат. Он повернул — линь был обёрнут вокруг его плеча — и изо всех сил сосредоточился на том, чтобы плыть, не сводя глаз с корабля, погружаясь с каждым гребком и выныривая обратно — но какие это слабые гребки. Конечно, он плывёт против отлива, и как же линь тянет назад.