Юля немного растаяла и положила голову на плечо Юрия. Пока он отвлекся, она быстрым движением забрала сигарету обратно и положила к себе в халат.
- Не смей меня больше шантажировать, ты меня понял?
- Понял, понял. – улыбаясь, ответил Юрий.
Они простояли вдвоем еще некоторое время в полной тишине. Уютной тишине, которая удовлетворяла обоих и давала время подумать и насладиться друг другом. Юрий считал подобную тишину верхом отношений, абсолютным комфортом. Но его все же не покидало странное чувство некой тревоги, как будто Юля чего-то не договаривала и выбирала подходящий момент.
- Юль, так чего ты здесь стояла-то? Холодно же на балконе в одном халате стоять.
- Меня что-то занесло и я перестала холод замечать. Сам же знаешь, если я задумаюсь над чем-то, то меня непременно уносит с концами. Ничего меня больше не волнует.
- Да не загоняйся ты так. Ребенок еще не конец света. Родишь, а потом будем курить днями напролет. Как тебе?
- Я не буду курить, Юр. Важны не только сами роды, но и воспитание. Я не собираюсь подавать ребенку пример того, что курить приемлемо, потому что это не так. Я не закурю больше ни одной сигареты, по крайней мере пока ребенок не станет совершеннолетним. Я избавлюсь от моей привычки окончательно. – она сделала паузу, подняла голову и посмотрела на Юрия. - А ты, Юр?
- Что? Брошу ли я курить? Ну да, разумеется. Когда он или она родиться, в доме не будет ни одной сигареты. Разумеется, кроме твоей значимой сигареты.
- Я не про эту привычку. Ты же знаешь о чем я. – впервые за разговор Юля спросила со всей серьезностью.
- Что? Я не понимаю.
- Ты прекрасно все понимаешь, Юр. – начиная злиться, подметила Юля. - Думаешь, я ничего не замечаю? Твои эти избегания своей же квартиры, своих отражений и всего, что так или иначе связано с театром. Ты даже Вику избегаешь и презираешь в какой-то степени. Она-то точно тебе ничего не сделала.
- Ты не понимаешь о чем говоришь. Ничего я не избегаю и не от чего я не прячусь. Это просто временные трудности. Вот родится ребенок…
- И что? – чуть ли не крича, говорила Юля. – И что тогда произойдет? Это уже не временные трудности, Юр. Это длиться уже слишком долго. А ведь Вике возможно и правда нужна наша с тобой помощь, ты понимаешь?
- Ты это себе выдумала. Эта сиротка просто подлизывается к тебе и хочет сбежать от своей семейки. Захочет выбраться из семьи – сделает это сама. Все мы через трудности проходим, чем она лучше?
- Она не лучше и не хуже. Она ребенок. И мы ей нужны, потому что мы единственные, кто по-настоящему видим её проблему, её беду. И мы должны ее выручить. В конце концов, что если бы это был наш ребенок в беде?
- Не надо сравнивать нашего ребенка и сиротку. А поводу проблемы, я её не вижу, Юля. Потому что это ее проблема.
- Ты просто и не хочешь её видеть. Потому что ты видишь в ней себя, не так ли? Видишь в ней себя в молодости, когда ты с такими же горящими глазами рвался в театральный мир. Ты презираешь её за то, что ей может повезти в актерском ремесле, как не повезло тебе. Будь это другой ребенок с другими мечтами, ты бы сразу что-то предпринял.
- Возможно. Но главная причина, по которой я не хочу ей помогать – это то, что я не хочу участвовать в помощи ребенку с уже мертвой мечтой. Эта сиротка уже проиграла, ее мечта уже разбилась, но она еще об этом не знает. А я не хочу видеть её разбитой и втоптанной в грязь своими же ногами. И да, я вижу в ней себя. Вижу в ней ребенка, который заменил реальный мир иллюзиями и не видел надвигающегося разрушительного пожара. Вижу в ней будущего сломленного человека, который не сможет совладать с хаотичностью мира и его суровостью и из-за этого будет вынужден играть роли уже вне театра. Играть роль хорошего супруга, работника, приятеля и гражданина. Я не хочу видеть еще одну жертву мира и помогать ей в моральном самоубийстве.
Юрий сурово посмотрел на Юлю, не давая ей и шанса что-то сказать в ответ. Его взгляда было достаточно, чтобы ввести в ступор и некую панику любого. Ведь его взгляд был страшен тем, что он ничего не боялся. Все самое страшное произошло с ним раньше.
Юля была не в силах пошевелится и ей оставалось лишь смотреть на Юрия широкими голубыми глазами. Она перевела взгляд на окно, будто ища там спасение из сложившейся ситуации, после чего пошла к выходу из балкона.
- Знаешь, Юр. – тихо произнесла Юля, стоя в проеме. – После пожара в театре ты стал совсем другим человеком. Ты пьешь, не появляешься дома сутками, недолюбливаешь всех вокруг. Но я не верю, что слышу от тебя подобные слова. Как ты не поймешь, я не буду помогать этой девочке в разрушении себя, а наоборот постараюсь ее от этого уберечь. Если ты меня не понимаешь и не видишь её проблемы, ты ничем не лучше пропитых родителей этой девочки. Девочки, которую прозвали «сироткой» из-за того, что у неё нет нормальных родственников и она живет словно в детском доме, а не в семье. Девочки, которая находит утешение лишь в общении со мной или в игрушках, но никак не дома, где всё ей кричит о том, как ужасна её жизнь. Эта жизнь опрокинула тебя, Юр. Как и многих. Но у тебя в жизни была счастливая юность, посвященная любимому делу, но у Вики даже этого не будет. Реальность отравляет её душу с самого рождения. Я не собираюсь смотреть как она страдает и не понимаю как ты можешь допустить подобное. Если же ты не хочешь мне помогать в спасении ребенка, то пожалуйста, спроси себя: «готов ли ты быть отцом?». Может это поможет разобраться в том что для тебя важно.