Внутри катафалка было душно. Пятеро заключённых сидели на жёстких сиденьях, закованные в металлические оковы. Охрана была снаружи за пуленепробиваемым стеклом. Хоть водитель и гнал во всю, но время тянулось мучительно долго, предлагая смертникам пищу для размышлений, всё ещё надеящихся на благоразумный исход судебного заседания. Только один из них знал наверняка как всё пойдёт дальше, повторяя про себя выученный на зубок сценарий дальнейших событий. Маркус пытался с ним поговорить, но занятый своими мыслями Макс, лишь огрызнулся ему в ответ. Отчуждённый, он так и не придумал, как выбраться живым из рекрутов капитана. Всё упиралось в младшего брата и Марию, втянутых в череду последних событий. Сбежать представлялось вполне возможным, только что будет с ними, когда он решит покинуть игру? Не настигнет ли их месть капитана?
Мысли вновь спутались. Макс встряхнулся.
Сделав крутой вираж, машина резко остановилась. Сквозь стены послышался лай собак, разрывавшихся от приезда вооружённого кортежа. Кровь стыла в жилах от звука неумолкающих псов. Затем скрип металла, и в кузов ворвалась пелена дневного света, сопровождаемая звуками снаружи. Дождь так и не перестал. Появившийся охранник открыл прозрачную пуленепробиваемую дверь, при этом что-то прокричав, после чего все начали подвигаться к выходу. Макс вышел последним, жмурясь от падающих на лицо капель. Немецкие овчарки во всю бросались на него, и если бы не солдаты, с трудом сдерживающие их за поводки, то разорвали бы на части его и всех тех, с кем он сюда прибыл.
— Пошли! — прямо в ухо крикнул конвоир, с силой толкая тормозившего пленника.
Макс чуть не упал. Сердце его мгновенно наполнилось дикой ненавистью к этим не человеческим существам, возомнивших о себе не весть что, не ставящих их в сравнение с собой, привилегированным обществом нового российского государства, установившего не писанные законы военного времени. Он бы не думая мог дать им отпор, если бы только захотел, но обстоятельства вынуждали сдерживаться, превозмогая неистовую боль к тиранам в военной форме. Верните мне брата! Верните Марию! — кричал в душе Макс, а ноги шли вперёд за колонной пленных миротворцев, молча переживавших такие же мучения как он. И все терпели. И он терпел.
Пройдя по лужам к серому двухэтажному зданию, они очутились в тесном коридоре, приведшему их в комнату для допросов. Комната была не такая как в Лиссабоне. На стене не было прозрачного зеркала, не было камер наблюдения, ни столов, ни стульев. По среди пустой невзрачной комнаты стоял молодой человек в чёрном костюме. Их построили у стены, держа на мушке каждого заключённого. Человек изучающе смотрел на них.
— Трубач, — обратился он к Максу, — вы единственный из них кто знает русский. Будете переводить всё, что я скажу. Ясно?
— Да, — тихо ответил Макс.
— Хорошо. Итак, через несколько минут начнётся судебное заседание по делу о террористической деятельности на территории падшего Лиссабона.
Макс удивлённо вскинул брови.
— Но ведь мы только прилетели, — возразил он. — К чему такая спешка?
Человек сурово посмотрел на него.
— Вам никто не давал права задавать вопросы. Переводите.
Парень перевёл сказанное человеком.
— В ваших интересах будет признать, что вы принимали непосредственное участие в организации запусков баллистических ракет с ядерным зарядом, приведших к ответным бомбардировкам со стороны России.
— Но ведь это полная чушь! Какие ракеты? Что вы несёте?
Один из конвоиров ударил Макса головой об стену.
— Тебе сказано переводить, урод! — зло рявкнул он.
Человек остался непроницаем.
— Последуйте его совету, Трубач. В конце концов, ваше признание может привести к снисхождению суда. Лучше пожизненная каторга, чем казнь. Вы согласны?
Не ответив, Макс перевёл сказанное, что привело к бурной волне возмущений. Маркус хотел что-то возразить, но был сбит с ног ударом приклада автомата. Все притихли. Один из пленных помог Маркусу подняться.
— Торг здесь не уместен. Итак, Дик Флетчер. Вы помогали перевозить ядерные боеголовки из Пакистана морским и сухопутным путями. Маршрут придумаете сами. Ваша миссия- сопровождение.