Он показательно приложил палец к уху. Несколько мгновений стоял и кивал, соглашаясь с невидимым собеседником.
— Мне только что сообщили из штаба, — убрав палец, проговорил «волк», — что у ваших друзей, кроме Алексея Ляликова, тоже все в порядке. Но!
— Что — «но»?
— Но вся ваша компания еще должна побыть некоторое время на самоизоляции… Недолго!
— На какой еще самоизоляции? — не понял Костя. — Что это и для чего?
Быстряго утомленно вздохнул:
— Мы должны убедиться, что с вами точно все в порядке, что мы не ошиблись. Наши люди будут удаленно наблюдать за вашим состоянием, поведением. А изоляция…Тут все просто — вы не сможете пользоваться ни коннектором, ни интерфейсом для общения с другими людьми. Под запрет попадают обычные и групповые чаты, любые звонки, принятие приглашений в кибернет и отправка таких приглашений… Также вам будут недоступны двери-порталы.
Яковлев покорно кивнул:
— Ладно, раз так надо… Хоть я и не особо понимаю смысл запрета на общение… А что с Лялей? В смысле, с Алексеем?
— С Алексеем? — переспросил «волк», словно вспоминая, о ком идет речь. — А, с Алексеем! С Алексеем все хорошо, просто подхватил… небольшую инфекцию! Не хочу вдаваться в подробности, это совершенно неинтересные технические моменты. Лишь скажу, что в настоящее время Алексей находится на карантине. На чистке! Через пару дней, как кончится ваша самоизоляция, вы сможете пообщаться.
Костя вновь кивнул:
— Ясно. Вопрос — я правильно понял, что не смогу выходить в кибернет?
— Выходить сможете. Но с ограничением. Для использования доступна только сингл-версия программы, без общения с другими людьми. Мультиверсия у вас выключена. — Быстряго недовольно погрозил пальцем: — Послушайте, я ведь об этом уже упоминал! Будьте внимательнее!
А Костя, будто не слыша его, продолжал допытываться:
— Из дома я тоже не могу выходить? И что мне делать в четырех стенах?
— Так я же говорю — пользуйтесь синглом! Поверьте, это не так страшно! Посмотрите записи видеороликов, стримов, почитайте книги, поиграйте, в конце концов!.. Чем вы обычно занимаетесь? Вот все то же самое! Только никакого «мульти», никакого общения с другими людьми, в третий раз, наверное, повторяю!
— А общение почему запрещено?
Быстряго не ответил — бесконечные вопросы начинали раздражать его. Развернувшись, бросил через плечо:
— Если вам, Константин Витальевич, все понятно, то всего доброго! — И, жестом увлекая за собой напарников, направился к выходу.
— Всего доброго…
Едва шаги стихли, Костя встал, выглянул в коридор — никого. Заглянул в комнату отца — деда с чемоданчиком также не наблюдалось.
— Ура, блин! — пробормотал он и попробовал связаться с друзьями.
«Данная функция временно заблокирована», — сообщил интерфейс.
Вот Быстряго! Не соврал, гад…
Костя разделся и забрался под одеяло. Глянул на хронометр в правом углу интерфейса — поздно, пора спать… Но — ни в одном глазу! «Наверное, от всего пережитого», — решил он.
От скуки и чтобы притянуть сон парень залез в «сингл» — одиночную версию «Разума» — и принялся пролистывать страницу за страницей развлекательных и новостных заголовков, не особо задерживая взгляд хоть на чем-то, как вдруг…
— Новый смертельный вирус! — взорвался интерфейс от громкого баритона. Вылезшая в рекомендациях новость перепрыгнула на полный экран, и перед глазами парня появилась картинка — активно жестикулирующий черноволосый ведущий на фоне телевизионной студии на старинный манер. — Сможет ли человек одолеть напасть? Сколько времени отводится заболевшему? Как передается эта гадость? Подробности после рекламной паузы только в шоу «Давай послушаем!» Не переключайтесь!
«Вот блин, — подумал Костя, — неужели опять про тот же самый вирус будут говорить? Второй раз за сегодня натыкаюсь… Или не о нем? Ну ладно, „давай послушаем“!.. А потом все же надо ложиться спать!»
Тем временем короткая реклама закончилась, и на экране вновь возник метросексуальный живчик-ведущий.
— Сегодня в нашей студии находится, — сверился он с карточкой в руке, — один из ведущих разработчиков антивируса «Щит» — Борис Блох! Борис, выходите!
В студии появился пышноусый и слегка плешивый мужичок лет пятидесяти, каждое движение которого выдавало волнение и неуверенность. Одернув рукава старого застиранного свитера, Блох возбужденно выхватил микрофон у ассистента ведущего и опустился на диванчик. Сгорбившись, застыл.
Ведущий заговорил — быстро и без пауз, словно за каждую заминку его кто-то хлестал плетками: