— Проснулся?
— Как видите, — недовольно пробормотал Костя, подумав, что после вчерашнего случая с усыпляющим газом они вряд ли когда-то станут друзьями или хотя бы приятелями.
Ученый, однако, не обратил внимания на недовольный тон юноши:
— Замечательно! Надеюсь, ты выспался, сегодня нам предстоит тяжелый день. — Он говорил тихо, спокойно… естественно! От вчерашних нервных, как и чинно-благородных, интонаций не осталось и следа. — Еда вон, на тумбочке. Закинься таблеткой и выходи, мы скоро начнем. Снаружи тебя будет ждать Леночка, наша медсестра. Кстати, можешь особо не одеваться, у нас тепло. Трусов будет достаточно. — Хмыкнул: — Если, конечно, Леночки не стесняешься. А еще, — перешел на заговорщицкий шепот Беляков, — мы забрали твою одежду, поэтому стесняешься, не стесняешься… всем пофиг! Придется идти в трусах!
С этими словами Петр Иванович удалился.
…Спустя полчаса Костя в сопровождении Леночки зашел в уже знакомую по предыдущему дню комнату, в которой ему ставили укол. Сейчас здесь было тихо — никто не бегал, не кричал. Даже пациенты, занявшие почти все койки, безмолвно ожидали начала процедуры.
— Располагайся поудобнее, — добродушно предложила девушка, и Яковлев вдруг узнал за маской вчерашнюю медсестру, сказавшую санитарам: «Вот этого давайте к остальным!»
Забытая, казалось, обида, вновь нахлынула яростным цунами и потребовала выплеска.
— Я — особый, а ты — дура, — негромко сказал он и ехидно улыбнулся.
Медсестра промолчала и отошла.
«Возможно, она меня даже и не помнит, — внезапно подумал Костя, и ему стало неловко за слова, сказанные в порыве эмоций. Ведь вчера Леночка, по сути, всего лишь выполняла свою работу. — Блин, обидел девчонку… А может, она меня не расслышала? Не поняла? Подумала, что не ей? Хорошо бы…»
Он опустился на ближайшую свободную койку и осмотрелся, ища взглядом Кэт — подруги нигде не было. Расстроенно вздохнул — скорее всего, ее отвели в аналогичный кабинет. Ведь в лаборатории наверняка есть и другие процедурные комнаты! Или нет?
— Сегодня будем ставить более сильный, по сравнению со вчерашним, укол! — вывел его из раздумий женский голос врача. — Физически никакой разницы вы не почувствуете, но я обязана предупредить.
— А Беляков про укол в курсе? — поинтересовались откуда-то из угла.
— Личное распоряжение Петра Ивановича! Он подойдет к началу процедуры, и вы сможете сами удостовериться… А вот и он!
— Прекрасно! Прелестно! Замечательно! Как вам спалось? Как настроение? — Петр Иванович, проходя между рядами коек, добродушно обменивался любезностями с пациентами. — Как сказала наша замечательная Клавдия Ивановна, сегодня колем нечто более, так сказать, сильное… — Он остановился посреди процедурной. — У этой, так сказать, «вакцины» есть одно неоспоримое преимущество — в том мире вы не потеряете память! Другими словами, будете сразу помнить кто вы, что вы, где вы. А не как вчера, когда вы поначалу тыкались, как слепые бобрята, впервые оторванные от сиськи матери-бобрихи…
— Позвольте вас перебить! — Грубый вышколенный бас разнесся по процедурной, и в кабинете сразу стало неестественно тихо. Костя повернулся в сторону голоса — в дверях стоял мужчина в отутюженной военной форме, что подчеркивала идеальную осанку говорившего. В скрещенных на паху руках он держал фуражку. — Здравствуйте, господа, майор Харитонов, — представился военный и, заложив руки за спину, неторопливо зашагал по проходу между койками. — Я не любитель разглагольствований, поэтому сразу перейду от лирики к делу. Перед вами, господа, стоит важная стратегическая, но в то же время — предельно простая задача. Прям до безобразия простая — запомнить один-единственный адрес и как можно быстрее прибыть в пункт назначения! Задача ясна? Тогда запоминайте информацию!
Майор Харитонов несколько раз продиктовал адрес и все так же неспешно вышел, оставляя пациентов в легком недоумении.
— А вот это и есть упомянутый мной вчера «другой отдел, ответственный за задания», — вполголоса сообщил Беляков и хлопнул в ладоши: — Ладно, не будем, так сказать, отвлекаться! Вы все запомнили? Великолепно! — и повернулся к врачу: — Клавдия Ивановна! Девочки! Приступайте!
И девочки приступили.
Яковлев лег на желтоватую простынь, с неким волнительным трепетом наблюдая, как медсестры, разбившись на пары, снуют между коек — вот одна наполняет шприц мутно-сиреневой жидкостью, а другая в это время включает аппарат и присоединяет к пациенту толстые провода. Следует укол, и человек моментально закатывает глаза, секунду трясется крупной дрожью и замирает без сознания, а медсестры переходят к следующей койке… Наблюдать подобное было не только неприятно, но и страшно.