Когда Тальф и Кассиан вышли на порог старого доходного дома, отданного в пользование жандармерии, юноша замер, не веря собственным чувствам и ожидая, что вот-вот проснётся в камере.
Яркое солнце отражалось от стёкол и отполированного подошвами булыжника. По тротуарам тёк бесконечный пёстрый поток горожан, по мостовой с громким цоканьем копыт проносились экипажи, а напротив, на веранде двухэтажного дома с колоннами, двум бледным дамам, одетым в чёрные платья и малюсенькие шляпки с вуалью, похожий на пингвина официант принёс две белые чашечки. Казалось, что прошла целая вечность, но время, судя по часам на чёрной остроконечной башне вдалеке, не перевалило и за два часа пополудни.
Невероятно. Юноша так и сказал:
— Невероятно.
— Что? — переспросил Кассиан.
— Да так, — помотал головой Тальф. — Что произошло? Как?.. Откуда… Зачем?.. — он перечислял вопросы, не зная, какой задать первым.
— Магистр звал вас сегодня утром, а когда вы не пришли, все забеспокоились.
«Очевидно, все, кроме магистра», — мрачно подумал молодой человек.
— Но откуда вы…
— Слухи быстро распространяются, — на розовом лице Кассиана появилась усталая улыбка, заставившая его морщины сжаться в гармошку.
— Но почему вы меня…
Ректор похлопал юношу по плечу:
— Многие из нас совершали в молодости разные глупости и было бы глупо сломать жизнь из-за одной из них. А я уверен, что у вас была именно глупость, а не что-то злонамеренное.
— Не знаю, что теперь и делать, — растерянно покачал головой Тальф. — Это всё так… Неожиданно.
— Сейчас лучше всего наведаться к магистру, — ненавязчиво подсказал колдун. — А если в целом — постарайтесь больше не совершать ничего подобного.
— Даже не знаю, как вас и отблагодарить… — молодому человеку стало невероятно стыдно за себя. Он опустил взгляд и сжал край грязной после посиделок на полу накидки.
Кассиан тепло улыбнулся и Тальфу показалось, что сейчас ректор отечески взъерошит ему волосы:
— Жизнь — такая штука, знаете… Думаю, у вас ещё будет шанс.
Чтобы попасть в Мрачный замок, необходимо было для начала углубиться в паутину улочек, которые его окружали, а затем постараться выпутаться.
В отличие от остальных районов, с названиями которых горожане давно определились, этот не носил какого-то одного имени. Кто-то называл его Могилой, кто-то Дохлятником, кто-то Ямой, но все, кто хоть раз там побывал, сходились во мнении, что «Тьма-побери-мы-заблудились-проходим-мимо-этого-дома-с-химерой-уже-в-третий-раз» подошло бы лучше всего.
Корявые деревянные домики, извилистые улицы и некоторые местные жители помнили всю историю королевства за последние четыреста лет. В отличие от остального Гримхейма, который постоянно то горел, то перестраивался, район некромантов все беды обходили стороной: здесь всё выглядело точно так же, как столетиями ранее, когда некроманты вышли из подземелий и принялись обзаводиться нормальным жильём. Верней, тем, что считалось нормальным жильём в представлении людей, годами обитавших в продуваемых всеми ветрами пещерах.
Горожане считали подобное везение результатом защитных чар, в то время как сами некроманты, за плечами каждого из которых был не один десяток неудачных экспериментов, просто первые додумались, что не следует держать рядом с огнём то, что может загореться.
Из-под чёрных крыш на прохожих скалились горгульи, химеры и другие рогато-зубасто-шипастые каменные твари, размещать которых на доме считалось особым шиком.
Тальф мчался, задыхаясь и лавируя между людьми и умертвиями.
Отличить одних от других было невероятно сложно, поскольку в то время, как в остальном мире вечный траур и болезненная бледность ещё входили в моду, обитатели Могилы смотрели на это со снисхождением и ностальгией, как к возвращению нестареющей классики.
Высокие воротники, кружевные манжеты, длинные накидки с обязательными капюшонами, украшения в форме черепов, пауков и летучих мышей, белые и серые лица — даже попрошайки старались не выбиваться из общего стиля и выглядеть максимально мрачно, а продавцы чёрной подводки для глаз были богатейшими людьми королевства.
Возле любимой забегаловки у Тальфа привычно заурчало в животе: из приоткрытой двери, над которой висели настоящий человеческий череп и вывеска с надписью «Последняя трапеза» потрясающе пахло тушёной картошкой с мясом и травами. Оголодавший юноша крепко задумался, так ли сильно он торопится, но с сожалением понял, что всё-таки сильно. Собрав остатки воли в кулак, он оставил кривой и почерневший от времени домишко за спиной.