Тальф знал. Эту тайну хранили все покойники, даже исследователи, которые изучали последствия смерти на собственной шкуре.
— Да-да… — молодой человек отстранился и вытер тяжёлые от влаги веки. — Я понимаю.
— Хочешь, я испеку пирог вечером?
Юноша слабо улыбнулся.
— Яблочный?
— Да, — кивнула домоправительница. — Яблочный.
— Хочу. Спасибо, Эльма, — Тальф шагнул вперёд по коридору, половицы слабо скрипнули под подошвой сапога.
— Пока не за что. Не переживай, дорогой, всё будет хорошо, — тепло произнесла домоправительница.
— Если с пирогом, — усмехнулся Тальф, — то точно будет.
Вечером дверь в комнату спящего молодого человека распахнулась и внутрь ворвалось живое воплощение понятий «энергичность» и «бесцеремонность».
— Хватит спать! — Жози схватила яблоко с тарелки, стоявшей на стопке книг. — Вставать пора! — сочная мякоть аппетитно захрустела. — Фу, гадость.
— Погоди, ты что, взяла яблоко, которое лежало вон там? — зевнул и потянулся Тальф.
— Да, а что? — насторожилась принцесса.
Некромант хмыкнул и внимательно уставился на лицо наследницы трона.
— Я спросила «а что»? — повторила Жози спустя пять секунд молчания. — Чего ты так смотришь?
— Жду, когда отрастут ослиные уши.
— Очень смешно, — фыркнула принцесса, но уши на всякий случай ощупала. — Так что же, ты теперь магистр?
— Пока нет, — помотал головой Тальф и надел через голову рубашку. — Через три дня будет совет Ковена, на нём всё и решится.
— Ага. То есть пока что ты — это всё ещё ты?
— Да, — некромант не обратил ни малейшего внимания на колкость и продолжил одеваться под пристальным взглядом наследницы. — Даже с ушами, как видишь, ничего не вышло.
— Ну ничего, когда-нибудь… — принцесса откусила ещё один кусок. — Жуткая кислятина. Как ты? — серьёзно спросила она.
Тальф опустил глаза и криво ухмыльнулся вместо ответа
— Не хочешь говорить об этом?
— Да нет, я не против, — быстро замотал головой некромант. — Просто это всё так неожиданно. Я не думал, что магистр оцепенеет так быстро. То есть я видел, к чему всё идёт, видел, что с каждым пробуждением ему становится всё хуже, но думал, что в запасе ещё есть время. Он сильно изменился за последние годы и, наверное, можно сказать, что настоящий Хейлер исчез уже очень давно. Но это всё равно как-то… Тяжеловато.
— Ох… — Жозефина положила руку на плеча Тальфа. — Держись, ладно?
— Держусь-держусь, — вымученно улыбнулся некромант. — Куда деваться-то?
Установилась неловкая пауза, которую принцесса заполнила хрустом яблока.
Молодой человек подошёл к письменному столу и закрыл древний фолиант, изучением которого занимался последние дни. Затем вытащил из-за горы книг веник из берёзовых прутьев и аккуратно смёл в совок осколки силурийской трубки, которые от постоянного топтания успели превратиться в стеклянную пыль.
— А почему это случилось? — спросила вдруг Жози.
— Потому что кто-то по ночам лазает в окно, — буркнул молодой человек. — И разбивает инструменты, которые на вес золота.
— Что?.. — не поняла Жозефина. — А, нет, я не об этом. Почему мертвецы… э-э… Умирают снова?
Тальф задумался, подбирая формулировку, которая не заставила бы Жози заснуть.
— Это свойство есть только у тех, кого мы оживляем с душой, свободной волей и памятью. Крестьяне, которые работают в полях, или другие мёртвые слуги обычно не думают и могут существовать до тех пор, пока не сгниют и не развалятся. Но в тех, кто пережил смерть и сохранил сознание, что-то меняется.
— Само собой, — перебила со смешком Жози. — Они же умерли.
— Да, дело именно в этом, — кивнул Тальф. — Смерть всё равно берёт своё, просто медленнее. Мертвецы, похоже, просто не хотят жить дальше. Какое-то время они, конечно, существуют, работают, делают дела, но потом начинают терять интерес к реальному миру. Всё кажется им незначительным и бессмысленным, всё раздражает и тяготит, поэтому они постепенно отстраняются, перестают двигаться и говорить, впадают в забытье — и так до тех пор, пока не оцепенеют окончательно.
— Ох, — покачала головой впечатлённая принцесса. — Получается, они медленно угасают, потому что не видят причины жить?
— Да, всё верно, — подтвердил Тальф. — В нашем мире их ничего не держит. Зато их очень манит посмертие и вечный покой. Не спрашивай, чем, этого никто не знает, — юноша вспомнил слова учителя. Хейлер часто повторял, что никому ещё не удавалось обмануть смерть и всё, на что были способны самые могущественные из колдунов — ценой невероятных усилий отгрызть от ледяной глыбы вечности пару малюсеньких крошек.