— Поня-ятно, — протянула принцесса и Тальф понял, что разговор надо спасать.
— А как твои дела? Как отец?
— Как отец, как отец… — раздражённо передразнила Жози. — Плохо отец. И всем вокруг плохо. Одной мне хорошо, одна я ни капельки не переживаю.
— Это кто так говорит?
— Ещё бы кто-то это вслух сказал, ага. Просто во дворце все либо бегают, как ужаленные, либо ходят на цыпочках. Постоянная суета, все в истерике и, что главное, эти люди сперва говорят мне, чтобы я была сильной и не показывала эмоций, а затем за спиной осуждают, мол, посмотрите на высочество, ходит как ни в чём ни бывало, видать, ждёт-не дождётся, когда папенька окочурится. Мерзость, — Жози так крепко сжала зубы, будто между ними были шеи придворных сплетников. — Мерзость и лицемерие. Не могу там находиться, трясти начинает.
Тальф молчал, не зная, что сказать и чувствовал себя из-за этого очень неловко.
— И к отцу не подступиться. Каждую секунду вокруг него то лекари, то министры, то генералы, то ещё какие-нибудь крючкотворы. Скоро его не станет, а я даже не могу остаться с ним наедине и поговорить. Всё нет момента.
— Не жди момента, — подал голос Тальф, вспомнив свой сегодняшний диалог с магистром. — Он может вообще не наступить.
— Да знаю я, знаю… Была б моя воля — окружила бы дворец войсками и выкинула всех к такой-то матери. Настолько они все мне опротивели. И, что самое обидное, всем ведь наплевать на него. Генералы хотят сохранить эполеты и звания, министры — должности, знать — земли и привилегии. И отец принимает их, слушает, договаривается. А на меня времени нет. Знаешь, когда я последний раз с ним говорила?
Тальф вопросительно хмыкнул.
— Четыре дня назад. Четыре!.. Ладно, извини, зря я это вывалила, просто сама уже на грани.
— Нет-нет, тебе не за что извиняться, — поспешно выпалил некромант.
Принцесса пропустила его слова мимо ушей:
— Лучше расскажи, что ты будешь делать.
— Буду управлять Ковеном мудро и милосердно, а в свободное время совершать великие открытия, — помрачнел Тальф.
— А если серьёзно?
— Куда уж серьёзней? — грустно усмехнулся молодой человек. — Мне только это и остаётся. Иначе съедят. Ковен — тот ещё террариум, а я даже не знаю, какая змея самая ядовитая. Теперь решение магистра обучать меня дома и не выводить в свет уже не кажется таким хорошим… Голова идёт кругом.
Принцесса всплеснула руками:
— Да брось. Отнесись к этому как к испытанию. Этакому экзамену.
Тальф поник ещё сильнее:
— А ты знаешь, что я раньше боялся экзаменов до дрожи в коленях?.. Да и теперь всё будет по-другому. Испытанием станет каждый день и, если я не справлюсь, это ударит не только по мне, но и по другим людям. Такая ответственность…
— Ай, да не раскисай ты! — всплеснула руками Жозефина. — Ты умный, справишься.
— Надеюсь, — буркнул Тальф. — Самое дурацкое, что после ухода Хейлера я остался один и помощи ждать неоткуда.
Принцесса скрестила руки на груди:
— А вот сейчас я могу и обидеться. Ты вообще-то дружишь с наследницей престола.
— Нет, Жози, — запротестовал некромант. — Даже не начинай, я не могу просить тебя о…
— Ты не можешь, а я могу, — ехидно улыбнулась девушка. — Встряхнись! Всё будет хорошо!
Пока они говорили, в комнате становилось всё темнее и темнее — солнце закатилось за неровный городской горизонт, но его свет ещё остался высоко в сизом небе.
— Сейчас лампу зажгу, — Тальф снова принялся искать спички, заброшенные ночью невесть куда.
В лампе загорелся уютный жёлтый огонёк.
— А как ты, кстати, можешь мне… — некромант поднял голову и обомлел. На расстоянии вытянутой руки из окна на него смотрело огромное и уродливое нечто.
Маленькие глаза, небрежные толстые швы на грубой влажной коже, торчащие в разные стороны из слюнявой пасти зубы. И злоба. Злоба, которая была почти осязаемой.
Брызнули в стороны разбитые оконные стёкла. Тальф отшатнулся и резко выкрикнул заклятье на гортанном древнем языке, превращая малюсенькое пламя в лампе в огненный шар.
Обожжённое чудище заверещало, следом за ним заверещала Жозефина. Создание свалилось на пол и засучило многочисленными когтистыми лапами, пытаясь сбить пламя и громя всё, до чего могло дотянуться. Некромант в это время, не придумав ничего лучше, кидался в чудище всем, что попадалось под руку, и кричал все приходящие на ум заклятья.