– Прекращай ныть! – возмутилась я на подругу. Её слезы начинали меня злить. Я и сама пребывала в состоянии пограничном, пытаясь расставить по местам сбитые в кучу мысли и чувства. А тут еще она!
– Так нехорошо с твоей стороны! – сокрушалась Зойка. – Я не собиралась искать другую соседку.
– Не вздумай! Я вернусь через пару месяцев! – я покрутила пальцем у виска.
– Оттуда не возвращаются, – констатировала Зоя, точно речь шла о тюремных застенках.
Среди вещей отыскалось печенье, с которым я мысленно простилась, решив, что забыла в зоне ожидания. «Ну, хоть какая-то радость», – подумала я, желая угостить подругу заморским деликатесом. И тут мое намерение перебил звонок в дверь.
Артём появился в гостиной. Я не услышала, но почувствовала его. Обернулась, и увидела всклокоченные кудри. «Давно не стригся», – подумала я, подавляя желание сию же секунду подбежать к нему и взъерошить их. Широкой пятерней он пригладил волосы и улыбнулся. От его улыбки внутри разлилось приятное тепло.
– Тём, – произнесла я и замерла на полпути.
В следующую секунду он оказался рядом и обнял! Успокоенная этой близостью, теплом его тела, я закрыла глаза, приникла к нему, втянула носом знакомый аромат табачного дыма. Представляя, как только что, перед тем, как войти в подъезд, он, сидя на лавочке, выкурил сигарету.
Хотелось стоять вот так бесконечно долго! И не говорить ни о чем…
Я ощутила, как он напрягся, и поняла, что объяснений не избежать.
– Ну что у вас тут нового? – решила я начать издалека, – Рассказывай!
Он растерянно пожал плечами:
– Это ты рассказывай… Как отдохнула?
– Классно! Там так красиво, Тём! Море такое теплое, и песок абсолютно белый.
Я подняла волосы:
– Представляешь, обгорела!
Мои пострадавшие плечи его не слишком впечатлили. Артём стоял, подперев стену, сунув руки в карманы джинсов. Он изучал свои ноги, что означало только одно – собирается с мыслями. Я нервно перебирала в уме подходящие темы, желая как можно дольше потянуть время. «Ну же! Спроси меня про погоду! Узнай, как долетела!». Но он молчал…
На глаза мне попалось заветное печенье.
– А хочешь кофе? – воскликнула я и, обрадованная находкой, поспешила на кухню.
– Нин, – послышалось в спину.
Я усердно теребила обертку…
– Нин! – позвал Артём.
Я сделала резкое движение! Упаковка в моих руках взорвалась, извергая наружу печенье. Круглые шарики запрыгали по полу, точно живые.
– Ребят, я ушла! – прокричала Зойка. «Ну, теперь не отвертеться», – подумала я, старательно пряча лицо.
Все заготовленные темы испарились, стоило ему появиться на пороге. При виде его улыбки меня расплющило чувство вины! А ощутив на шее его теплое дыхание, я была готова опуститься на колени, и вымаливать прощение…
«Господи! Да к черту Юру! К черту этот остров! Я готова ждать сколько угодно, только бы знать, что тебе это нужно», – думала я, отводя взгляд. Боясь, что нечаянный зрительный контакт вызовет очередное, совершенно неуместное, слезотечение.
Артём присел рядом.
– Это правда? То, что ты уезжаешь, – сказал он, сокращая расстояние между нами.
Зачем я сказала об этом? В надежде позлить? Желая, чтобы он ревновал? Нет! Мне просто надоело выслушивать Анькины бредни на тему совместного отпуска. Она говорила, что Артём повезёт их на Гоа, простодушно делилась ссылками, воображая, как они будут гулять по пляжу, взявшись за руки. Он и она… Вместе!
– Я задал тебе вопрос! – произнес он, совсем другим тоном.
Его рука была так близко. Безумно захотелось прикоснуться к нему, чтобы вновь почувствовать эту хрупкую, угасающую связь. Услышать, что он любит меня сильнее… Сильнее всех на свете!
– Артём, – прошептала я.
– Я задал тебе вопрос! – повторил он громче. И ледяные нотки в его голосе привели меня в чувство…
– Что ты хочешь услышать? – спросила я. Самообладание вернулось, и теперь я была готова встретить его взгляд.
– Хотя бы имя твоего… – он скривился, – кавалера!
Разговор зашел не туда, и вернуть его на прежние рельсы не представлялось возможным.
– А ты, я вижу, времени зря не теряла? – хмыкнул он, и добавил, – Хотя бы с резинкой?
– Артём! – осадила я. Позволив ему ступить на шаткую почву, я только и могла, что одергивать его попытки уколоть меня. Стараясь не поддаваться и не пытаться ударить в ответ.
– И когда ты уже научишься говорить «нет», – задумчиво произнес он.
Я смотрела на него так, будто вижу впервые. Это был не мой Артём! Его искаженное лицо выражало брезгливость. Он говорил со мной, точно я была… шлюхой. А, может быть, и в самом деле, ту безотказность, ту вседозволенность, какую я разрешала только ему, он воспринимал совсем иначе?