Сегодня мы – на пороге второго этапа глобальной схватки с "врагом человечества и человечности". Тезис о том, что место коммунизма занимает национализм, в этом смысле крайне примечателен. Траектория исторического развития в очередной раз поворачивается в сторону "черной дыры истории". Кто выступит ныне в роли спасителя? Неужто один только "Ротари-клуб"?
Высшая миссия той великой страны, которая пойдет на чрезвычайное духовное напряжение, неизбежное при нынешнем развороте событий, должна будет состоять в том, чтобы, прорвавшись в лидирующую зону, не возглавить движение в направлении "черной дыры", а развернуть траекторию исторического развития. В высшей памяти человечества навечно записано то, что первый раз такой подвиг осуществила наша страна. Приняв коммунистическую идеологию и переплавив ее в метафизику Общего Дела, она сумела развернуть траекторию исторического развития человечества ровно настолько, чтобы на пределе обогнуть "черную дыру" фашизма и дать человечеству возможность продолжить историю. Согласится ли она еще раз на этот чудовищный акт подвижничества, на этот надрыв, и хватит ли у нее духовных сил?
Но как бы там ни было, уже совершенный ею подвиг, подвиг страны, народа и идеологии (именно в триединстве), дает коммунистической идее, при условии, что она сумеет отбросить преходящее, "стереть случайные черты" и обнажить свою метафизическую сущность, право претендовать на роль духовной силы, в принципе способной останавливать "белокурую бестию". И что-то не видно на историческом горизонте других кандидатов, другой страны, другого народа, другой идеи, способной взять на себя эту миссию. Так разве не самоубийцей нужно быть для того, чтобы убивать это триединство, ничего не имея взамен? Сегодня сделано все возможное для отторжения коммунистической идеи в той единственной стране, которая в принципе готова была к еще одному героическому усилию для вящей славы гуманизма и справедливости. Завтра, если эта страна откажется, мир будет духовно разоружен и дряблые мышцы аморфной демократии не смогут отразить напор новой олигархии, выступающей от имени инстинкта и воли. Альтернативы коммунистической метарелигии, духовно соизмеримой ей по мощи идеи, сегодня не существует. А значит, разоружаясь, человечество допускает ошибку, по своему масштабу вполне соизмеримую с распятием Христа, с той разницей, что уповать на трансцендентальное вмешательство в данном случае, пожалуй, и не приходится. Совершив грех, человечество примет кару от себя самого, и нет уверенности, что найдется сила во Вселенной, способная отмолить этот финальный грех. А если и есть она, то захочет ли совершить такую молитву?
11. ГРЕХИ КОММУНИЗМА ИЛИ ГРЕХИ КОММУНИСТОВ?
Говоря о великой роли "красной религии" в XX столетии, мы отдаем себе отчет в том, что отнюдь не каждый ее служитель, получавший деньги за отправление нового культа, был действительно предан "красным" идеям и идеалам. Коммунистическую религию постигла та же участь, которая постигала все огосударствленные мировые религии, создававшие свою церковь (партия коммунистов), свой синклит (высший эшелон коммунистической власти), своего первосвященника (генерального секретаря). Особо уязвимыми духовно становились религии, бравшие в руки государственную власть напрямую, то есть теократические структуры. Коммунизм в нашей стране безусловно подвержен всем духовным заболеваниям, поражающим теократию.
Но символы, мученики и сама Вера ответственны за это не больше, чем Христос за действия святой инквизиции.
Другой пример. Наука принесла человечеству в XX столетии неисчислимые бедствия. Так не пора ли истреблять ученых, громить академии наук, исходя из принципов персональной ответственности "За веру"?!
В самом деле, что же подвергается суду? Вера? Церковь? Священнослужители? Лишь определив это, мы сможем понять, какими будут и судьи, и суд.
И пока происходит смешение субъектов ответственности и видов этой ответственности (от собственно криминальной, в случае коррупции, до исторической и философско-политической), до тех пор мы сможем говорить о процессе над коммунизмом лишь в логике печально известных "процессов ведьм". Поэтому мы требуем однозначного и строгого разделения трех главных, категориальных типов ответственности, возлагаемых на коммунизм.
Первое. Ответственность за действия отдельных лиц. Здесь вполне правомерна аналогия со свирепыми и развращенными римскими папами, особенно в эпоху разложения католицизма.
Никакого отношения их прегрешения к святости христианской церкви, и тем более христианской веры не имеют. Страдающие в различных кругах дантовского ада римские "пастыри" лишь подтверждают для самого Данте величие христианской идеи и церкви, ее воплощающей.
Здесь можно лишь с прискорбием и смирением констатировать, что никакая великая и чистая идея не гарантирует своей чистотой и величием от проникновения в лагерь ее сторонников самых грязных и изощренных подонков и что механизм блокирования такого проникновения до сих пор еще не найден. И поскольку человечество пользуется идеями, оно должно ясно осознавать то правило, согласно которому каждая великая идея имеет не только своих мучеников и героев, но и своих политиканов, проходимцев, бандитов, отпетых негодяев.
С прискорбием приходится констатировать, что это – правило, из которого нет исключений. И когда начинают усиленно демонстрировать грехи служителей какой-либо идеи именно как репрезентацию греховности самой идеи, то речь может идти не о суде в том смысле, в котором это слово принято употреблять в мировой практике, а об особой разновидности судилища, на котором управляют умело разогретые эмоции, а не законы логики, здравый смысл. Подвергаемые такому неправедному суду обвиняемые, естественно, будут защищаться согласно той же логике, сознавая, с кем имеют дело и какие последствия этот суд может иметь для каждого из них лично.
Второе. Ответственность за действия структуры. Любая "религия", транслируемая в общественное сознание, нуждается в социальных институтах, регулирующих ее воздействие на умы "верующих". В случае, если церковь теряет доверие верующих, кризис веры неизбежен и сама вера находится в самой серьезной опасности. Нечто подобное произошло с христианской церковью в эпоху, предшествующую Реформации, когда понадобились Кальвин и Лютер – с одной стороны, и деятели контрреформации – с другой, для того, чтобы уберечь веру от поругания со стороны профессиональных церковных функционеров, цинично отрицающих все, чему они учили своих прихожан. Наиболее странными симптомами деградации социального института "красной веры" – коммунистической партии – явилась коррумпированность как свойство именно структурное, а не персонально-личностное, глумление самих служителей по отношению к той вере, которой они служат как "профессионалы", но которую презирают, как "умные люди", и, наконец, обращение этих служителей в чужую веру, стремление исподволь "подрубать тот сук, на котором они сидят".
Сегодня в жизни "красной религии" наступил критический момент, от которого зависит ее дальнейшее право на существование. Если в течение ближайших лет коммунистическая партия не осуществит духовного усилия, по силе равного тому, которое осуществила Реформация по отношению к христианству или движение вакхобидов по отношению к исламу, то идеологическая катастрофа неминуема. Кризис достиг невероятной силы. Придет ли очищение и какую форму оно будет носить, зависит от степени духовного здоровья нашего общества.
Со своей стороны мы считаем необходимым сделать все возможное для Реформации "красной церкви" и придания ее служителям сходства с теми, кто своим подвижничеством придал социальной доктрине статус новой мировой религии.
Третье. Ответственность идеи. Мы считаем, что сама идея в том виде, в каком она сегодня существует, содержит ряд дефектов, которые могут препятствовать ее вхождению в XXI век. Основная ошибка коммунистов – это их включенность в потребительскую игру, их изначальная ориентация на удовлетворение потребностей населения самым лучшим образом, даже лучшим, чем способно это сделать капиталистическое общество. Это принципиальное заблуждение. Накормить "там" могут безусловно лучше, чем "здесь". И любая страна, вставшая на путь коммунистов, не станет более богатой. А вот сумеет ли она стать более счастливой – это вопрос.