Annotation
Этот небольшой пейзаж, - за изгибом голубой речушки - песчаный берег, над ним поле со стайками ромашек, среди них тропа, бегущая туда, к окраине деревни, по ней идёт мальчик, а рядом бежит большой черный пёс, - был подарен мне художником, о котором и хочу рассказать. Мы встретились с ним случайно на Киевском вокзале Москвы: "Женщина..." - услышала за спиной и почему-то сразу приняв окрик в свой адрес, обернулась и увидела его, мужчину с большой черной собакой на поводке. "Ой, кажется это... Артур!" - воскликнула про себя и услышала: "Вы? - взмахнул свободной рукой. - Ну и встреча..." И дальше - обычное: "А Вы почти не изменились!" "Ой, да и Вы, только...", "Как Вы?..", "А Вы как?", ну и прочие банальные вопросы-ответы. Но потом выяснилось: он скоро пойдет на посадку к поезду и к тому же, что и я. "А какой у Вас вагон?" - спросил. "Двенадцатый." "А у меня одиннадцатый. Значит соседями будем, как и раньше" - и рассмеялся, будто эта встреча была для него желанной. И тут объявили посадку на наш поезд, мы заторопились и было уже не до расспросов. Но посадочная суматоха улеглась...
Пирус Анна Сергеевна
Пирус Анна Сергеевна
Пострадалец правды
Этот небольшой пейзаж, - за изгибом голубой речушки - песчаный берег, над ним поле со стайками ромашек, среди них тропа, бегущая туда, к окраине деревни, по ней идёт мальчик, а рядом бежит большой черный пёс, - был подарен мне художником, о котором и хочу рассказать.
Мы встретились с ним случайно на Киевском вокзале Москвы: "Женщина..." - услышала за спиной и почему-то сразу приняв окрик в свой адрес, обернулась и увидела его, мужчину с большой черной собакой на поводке. "Ой, кажется это... Артур!" - воскликнула про себя и услышала: "Вы? - взмахнул свободной рукой. - Ну и встреча..." И дальше - обычное: "А Вы почти не изменились!" "Ой, да и Вы, только...", "Как Вы?..", "А Вы как?", ну и прочие банальные вопросы-ответы. Но потом выяснилось: он скоро пойдет на посадку к поезду и к тому же, что и я. "А какой у Вас вагон?" - спросил. "Двенадцатый." "А у меня одиннадцатый. Значит соседями будем, как и раньше" - и рассмеялся, будто эта встреча была для него желанной. И тут объявили посадку на наш поезд, мы заторопились и было уже не до расспросов.
Но посадочная суматоха улеглась. Со мной "поселилась" молодая пара, но наспех посовав рюкзаки под сиденья, попросили меня присмотреть за ними, а сами отправились в другой вагон "На минктку... друзей навестить". Ну, что ж, значит, побуду одна. И это хорошо. Есть время пролистать то, что "осталась" в Москве и дочитать книгу, которую посоветовал друг и которая не нравится, но надо "добить", а то он обидится.
За окном уже медленно пятились серые дома, изгороди, строения и под еще мягкий аккомпанемент колёс поезда, набирающего скорость, подумалось: и всё же как теперь Артур?.. что и где живёт? Он, муж моей бывшей соседки, уехавшей в другой город и о которой больше ничего не слышала. Но интересно ли я ему? Ведь когда жили почти рядом, "семьями не дружили", хотя, казалось бы, и могли, ведь он, как и мой муж, был журналистом, да и картины пробовал писать, но всё равно особого интереса мы к нему не проявляли. И знала я о нём только из реплик, а, вернее, сетований на него жены Таисии, потом начавших все чаще переходить в слёзные жалобы-обиды, из которых и услышала, что, когда они познакомились, ей как раз понравилось в её будущем муже то, что он всем говорил только правду, но теперь... Ах, если б знать, ЧТО именно с годами начнёт перерождаться в причину разъединения близких душ! Вот и у нас... И под уже уверенный однотонный стук колёс стала копаться в своих чувствах к мужу, отыскивая то, что прежде в нём нравилось, а потом... Но тут услышала:
- И о чем так грустно задумались? - Артур стоял в проходе моего плацкартного вагона, смотрел с улыбкой и, не ожидая ответа, пропел: - "Не надо печалиться, вся жизнь впереди..."
- Да нет, не впереди, - улыбнулась ответно, гася и впрямь налетевшую грусть: - Думаю, что большая часть моей уже позади.
- Увы... - Присел напротив, опёрся руками на колени, помолчал, взглянул на мельтешение за окном, потом на меня: - Да... Летит жизнь... всё мелькает, уносится... - И опустив голову, тихо добавил: - И безвозвратно.
- Ну что Вы так обреченно... в жизни одно уносится, другое... - И мягко улыбнулась: - А другое ею же приносится, подсовывается, предлагается, так что и впрямь печалиться не надо, ибо...
Но тут в проходе появились мои молодые попутчицы, ему пришлось пересесть на мою полку, а они вытащили рюкзак и стали доставать из него пакетики с едой, собираясь перекусить.
- Слушайте, - почти прошептал мне Артур, - я еду в двуместном купе... ну, с собакой, выхожу часа через два, так что берите свою сумку и-и ко мне. Выпьем пивка, поговорим о том, о сём, а?
А почему бы и нет? Впереди - почти четыре часа дороги, соседи мои, наверное, не станут собеседниками, так что... И я согласилась.
При нашем появлении пёс тихо сказал "Гав" и слегка вильнул хвостом.
- Однако... - на всякий случай приостановилась у двери, - не обидит меня Ваш...
И замолчала, не зная имени собаки.
- Урман - потрепал он пса по голове, - Урманом его зову, так что знакомьтесь...
И я неожиданно для себя протянула руку и погладила пса по загривку, на что тот лишь опустил голову, словно поощряя меня.
- Удивительно, - усмехнулся Артур. - Обычно на незнакомых смотрит настороженно и даже ворчит... если они, как Вы сейчас... Урман, а вообще-то ты молодец, что встретил мою гостью вот так...
И пёс вроде как понял хозяина, ответив ему коротким взглядом и снова вильнул хвостом.
Там, за окном, начиналась морось. Окна посерели, подернулись тонкой вуалью, отчего проносящиеся за окном деревья и кусты слились в ползущее серо-зеленое пятно, но в купе от появившейся замкнутости и спокойно лежащего рядом пса с большими человеческими глазами, стало как-то уютнее, да еще на столе появились яркие баночки с пивом, сухарики, пакетик с луковыми кольцами.