Поскольку я молчал, ребята поняли: Сергей был прав.
— А давайте, — обрадовалась Витуня, — сейчас же дадим ему имя!
Это нам понравилось. Мы немного покричали и договорились: напишем на бумажках имена для грачонка, а Витуня будет тянуть. Что вытянет — то и будет.
Я принес карандаши и бумагу — и началось…
Славик сел на подоконник, вперил глаза в потолок и зашептал что-то неслышное.
Сергей расхаживал из угла в угол, и его лицо было решительным и суровым.
Витуня отчаянно сосала за столом своего карандаша, словно хотела что-то высосать из него.
Лишь Витька настрочил сразу и бросил бумажку в кастрюлю.
Я участия в конкурсе не принимал, потому что согласен был на все — лишь бы грачонок оставался моим! Да и выдумки я не очень…
Наконец все бросили бумажки в кастрюлю. Я перемешал их, и Витуня вытащила.
— «Бу-це-фал»! — удивленно прочитала она.
— Что, что?! — переспросил Сергей.
— Буцефал, вот что! — ответил вместо Витуни Славка, потому что это была его бумажка.
— Сам ты Буцефал! — засмеялся Сергей. — Ты хоть знаешь, что оно такое — Буцефал?
— Так зовут моего хомяка.
— «Хомяка»! — опять засмеялся Сергей. — Так звали коня Александра Македонского. Или, может, ты не слышал, кто такой Македонский?
— Это его дядя! — встрял Витька.
— А ты — «тетя», — обиделся Славик. — Не все ли равно, кто такой Буцефал! Красиво — и все. А вы просто завидуете, что сами такого не придумали. И он отвернулся к окну.
— Ну подумай сам, — подошел к Славе Сергей, — разве можно сравнивать хомяка с птицей?
— А почему нет! — отозвалась Витуня. — Вот моего кота зовут Вася, как и Славиного папу. Ну и что же здесь плохого?
Мы едва не задохнулись от смеха. А Славик вернулся к Витуне, блеснул глазами, и… взмахнул рукой:
— Сама ты Вася! Ну хорошо, тяни еще.
Витуня достала второго бумажку и прочитала:
— «Гри-ня»!
— Ну как? — заволновался Витька, и мы поняли, что это его бумажка.
— Как будто неплохо, — рассудительно сказал Сергей и повторил: — Гри-ня…
Я хотел возразить, что это слишком просто для грача, и из коробки вдруг раздалось:
— Кр-ри-а! Кр-ри-а!
Казалось, грачонок повторяет: «Кр-ра-а!» — «Гриня!»
— Вот и ему нравится! — обрадовался Витька. Это меня убедило.
— Согласен! — сказал я. — Кто за? Против? Единогласно! И мы все обрадовались, что так легко решили эту сложную проблему — дать грачонку имя.
— А как тебе пришло в голову назвать его Гриней? — поинтересовался я у Витьки.
— Очень просто. Когда мы звонили к тебе, я услышал, как он кричит, то сразу и подумал: очень похоже на «Гриню».
Я забыл вам сказать, что наш Витя — поэт. Он всегда что-то рифмует или ищет одинаковые слова, к примеру — чайник-чайка-чашка или еще как-то… Правда, нам Витька свои стихи не читает. И вот почему. Когда только мы переехали в наш дом и познакомились, ресниц выбежал во двор и спросил:
— Хотите, стихи вам почитаю? Сам сочинил!
— Давай, — не очень искренне обрадовались мы, потому что как раз обсуждали последнюю победу киевского «Динамо».
Витька забрался на качели, взмахнул неизвестно зачем рукой и начал:
Что тут началось — не представляете! Мы схватились за животы и попадали на землю, потому что смех просто душил нас.
— Ну как? — поинтересовался Витька.
— Высший класс! — хихикнул Славка.
— Карл-сон-чик наш! — продекламировал Сергей, и мы еще сильнее расхохотались.
Тут Витька понял, что смеемся мы не из стихов, а из него, толстого и краснощекого, словно девчонка. Он всхлипнул и ринулся прочь. За несколько дней мы помирились, но стихов своих Витька нам больше не читает.
«Ничего, — думал я, — лишь бы не бросал писать. Станет когда-то всемирно известным, и мы вспомним, как слышали его первое выступление!»
Такой он, наш Витя! Поэтому ясно, что придумать какое-то там имя — для него пустое! Наконец все насмотрелись на Гриню досыта и стали собираться домой. Тут позвонили в дверь. Я попросил ребят подождать и побежал открыть.