«Тьма и Свет, они присущи моей расе. И этой женщине они тоже присущи. Присущи, хотя она всё-таки человек, — вновь вернулись его мысли к несуразной девице. Вот только на этот раз в тёмном эльфе было куда как больше раздражения нежели прежде и, пожалуй, именно оно позволило ему определиться. — Нет, она нисколько не дроу. Она ошибка природы, поэтому нечего ей здесь делать! Пусть убирается вон, куда угодно!».
Спонтанное решение заставило Найтэ прекратить стоять на месте. Он решительным шагом направился в лекционную и начал занятие с жёсткого опроса. Студиозы, и так опешившие от новости, что в прошлом семестре составитель расписания ошибся в часах, а потому им придётся весь август и сентябрь нагонять материал по теории чёрной магии в свои выходные, мигом сникли. Они порядком подзабыли за время каникул пройденный материал. Кроме того, все они были с факультета Земной Стихии, начитка лекций по некромантии должна была стать для них всего лишь необходимым минимумом, а не провальным испытанием на твёрдость духа. Однако, Найтэ в результате почувствовал себя значительно лучше, а потому по завершении лекций направился к ректору в куда как более приподнятом настроении.
***
Наверное, хорошо, что недалеко от главного корпуса Миле повстречались свои, иначе бы её просто разорвало от гнева на мелкие кусочки. Эмоции были очень сильными.
— Эй, Саймон. Привет, — незамысловато поприветствовала она сына купца и уставилась на сельского дурня, так как запамятовала его имя. — И ты привет… эм-м, Перун?
— Питрин, — тихо поправил её тот. — Питрин Пипа.
— Нет, уже лер Пипа, — похлопав крестьянина по плечу, громко поправил Саймон. В его внушительном голосе звучало желание заставить спутника чувствовать себя уверенней, так как тот в форменной одежде ощущал себя очевидно неловко. Бедный Питрин даже озирался, как будто ждал, что над ним вот-вот начнут насмехаться и потребуют перестать изображать из себя мага.
— Ага, все мы тут леры — дамы и кавалеры. Один так вообще царь, — зло буркнула Мила и, будучи донельзя раздражённой, рассказала пикантную новость про комфортное жильё‑бытьё профессора некромантии Найтэ Аллиэра. После чего упёрла руки в бока и возмутилась. — Нет, вы себе представляете только?
— Ох, вечно нас дураков дурят. Вечно дурят, — тут же протяжно заныл Питрин, но Саймон задумчиво потеребил свою тёмно‑русую бородку и только после ответил.
— Ну, хорошо-то жить всем любо. И каждому из нас в том числе. А потому, что с того, Мила? Ты вон на щёку свою погляди. Синяк ещё не сошёл, а ты уже снова на рожон лезешь.
— Ничего я не лезу, — мигом набычилась Мила. — Просто быть кому-то за всё обязанной, некий долг копить…
— А куда от этого денешься? Мы вот сейчас с Питрином купили в местной лавке бумаги попроще, пяток карандашей и всего остального по мелочи. А всё равно по два с половиной серебряных с носа вышло, хотя не особо обдирали нас. Считай по чести на всё цену назначили, уж я‑то расценки на такой товар выяснил.
— Чего? Целых два серебряных? Ужас какой, а ведь если ещё и за общежитие платить, — окончательно помрачнела Мила и, тяжело вздохнув, заявила. — Нет, не хочу я так. Не хочу ярмо на шею там, где без него обойтись можно.
— Да где ж это видано за угол для сна платить стока, — поддержал её Питрин. — Мне и в хлеву подстилки бы хватило, лишь бы не так дорого…
— Ой, да замолчи ты чудило деревенское! — недовольно поморщился Саймон. — Ты уже лер, понимаешь, лер! Ты будущий маг, а маги на подстилках в хлеву не спят.
Питрин стыдливо потупил взгляд к земле, стал выглядеть совсем глупо, но Саймон за это его не отчитал. Он, щуря глаза, смотрел не пойми куда — напряжённо думал.
— Чего притих? — не выдержала его молчаливых дум Мила.
— Да вот размышляю о ветках и вениках.
— О ветках и вениках? — оказалась огорошена она настолько, что её взгляд вышел очень выразительным. Но Саймон нисколько не смутился.
— Нет, не сошёл я с ума. Просто… может, слышал кто‑либо из вас такую притчу? Что по отдельности ты никто, прутик, но коли такие прутики вместе, то сломать их уже очень сложно.
— Не-а, батька такого нам не рассказывал, а уж он мудр батька-то наш, — гордо сообщил Питрин, но Мила, подумав, ответила: