— Ну так показывайте.
Тёмный эльф застыл сродни статуи. Лишь его длинные чёрные волосы развевались от ветра. Они то поднимались до уровня плеч, то снова падали за спину.
«Как змеи», — подумала Мила, прежде чем начала копошиться в своей сумке.
Завязки были неудобными, из-за них она замешкалась. Саймон первым вручил профессору разрешения: своё и Питрина. Но, конечно, по итогу дроу достались все три.
— Хорошо, ваши разрешения я увидел. Подпись ректора подлинная, так что вы действительно можете занять положенные вам комнаты.
От сердца Милы отлегло. Она до последнего ощущала себя сродни сжатой пружине. Ей виделось, что поганый эльф выдумает что-то, чтобы жильё не предоставить! Но теперь, когда этого не произошло, молодая женщина даже своё мнение о нём улучшила. Причём настолько, что смогла профессору искренне улыбнуться.
— Ох, наконец-то у меня появится своё собственное жильё! — высказала она без задней мысли восторг.
— Да, появится. Глубокое, подземное, индивидуальное, — негромко пробормотал профессор, но из-за собственного счастья Мила его не услышала. После слов «Да, появится» она, радостно хохоча, горячо обняла Саймона. Последний от такой вольности оторопел, а потому только Питрин расслышал сказанное целиком и полностью.
— Вот отлично! — была готова визжать от счастья Мила. — Тогда давайте, ведите. Мы за вами. Покажите, пожалуйста, где тут и что.
Глаза профессора Аллиэра нехорошо сощурились, но он всё же согласился:
— Хорошо, следуйте за мной.
— Озеро, кстати, прекрасное, — бодро сообщила Мила, вновь закидывая ремень сумки на плечо. — Странно даже, что оно такое запущенное.
— Камыш ядовитый. Ядовитый и магически устойчивый.
Молодая женщина искоса взглянула на декана своего факультета. Её внезапная симпатия к нему уже поостыла, но не прошла. Мила сделала для себя вывод, что дроу в целом «человек» хороший, просто намеренно ведёт себя отстранённо.
«Может, не хочется ему ни с кем сближаться? Какого это вообще пережить всех, кто когда-либо был тебе дорог? Он ведь эльф, а окружают его простые смертные. Привязываться к нам одна боль», — размыслила она с сочувствием.
Неожиданно профессора некромантии ей стало на редкость жалко. Мила даже углядела, что его идеальная осанка не такая идеальная.
«Эх, вон как плечи ссутулены. Устал нести бремя одиночества», — проскользнуло у неё в голове с чисто женским состраданием.
Да. Если человек хочет что-то увидеть, то он это увидит.
— Профессор Аллиэр, — мягко обратилась она к нему, благо появился повод — стоило белокаменной дороге повернуть, как озерцо скрылось, а кафедра некромантии напротив стала видна… частично видна. Трава, высотой в рост человека, многое скрывала от глаз.
— Если хотите что-то сказать, то говорите, — смерив её недовольным взглядом, сказал тёмный эльф, — а то создаёте впечатление, что вам нравится произносить моё имя и только.
На шпильку Мила по понятным причинам не отреагировала.
— Профессор Аллиэр, вокруг кафедры всё заросло травой. Получается, дорога сюда только одна?
— Дорога только одна, но вы всегда можете проложить новую, — тёмный эльф с раздражением указал рукой вправо. — В той стороне фруктовый сад факультета Земной Стихии, а через него можно, минуя проходной пост, сразу попасть в студенческий коттеджный городок.
Мила не поняла, отчего профессор многозначительно на неё посмотрел, однако эта загадка её нисколько не встревожила, так как кафедра становилась всё ближе и девушке было интересно её рассматривать. Всё же неожиданно после прочих изящных построек наткнуться на монументальное сооружение, выглядящее столь неприглядно. Оно было слишком простым, слишком невысоким, слишком малым по площади. Даже куполообразная стеклянная крыша не добавляла ему выразительности.
«Надо же», — искренне разочаровалась Мила, прежде чем спросила:
— Эта лестница. Зачем она? — указала молодая женщина на опоясывающие здание ступени. Они торчали из стен, как колючки ежа.
— Ведёт в лекторий.
— В лекторий? А мне говорили, что лекции на кафедре не проводятся, — нахмурился Саймон.
— Для студентов, выбравших своей специализацией некромантию, этот лекторий всё же иногда открыт.
— Иногда? Почему только иногда?
— Лестница без перил и зимой порой случаются эксцессы, — начал сухое пояснение профессор. — Летом из-за стеклянной крыши в лектории невозможно находиться. Если нет желания свариться заживо, конечно. Поэтому этот зал действует только в осенне‑весенний период. Когда нет дождей.