— О, наконец-то хоть кто-то пришёл, — встречая его, с улыбкой произнёс Николас Дорадо — инфантильного вида молодой человек с малопримечательной внешностью, но очень цепким взглядом небесно-голубых глаз. — Рад, что вы составите мне компанию. Право слово, уже надоело стоять одному.
— Неужели ещё никого нет? — после приветственного кивка, уточнил Антуан. Он был очень удивлён этому факту, до начала лекции оставалось всего каких-то полчаса.
— Увы, но, видимо, остальные куда как менее нервничают из-за первого дня учёбы.
— Или же привычка рано вставать им не присуща, — предположил Антуан с ноткой веселья в голосе. Ему хотелось позубоскалить над тем, что кое-кто никак не может оторвать голову от подушки, но Николас Дорадо не дал ему развить эту тему, тихонечко хохотнув и сказав:
— О да, если бы я смог заснуть этой ночью, то, пожалуй, проспал бы всё на свете. Мне предпочтительнее высыпаться, а не вставать спозаранок, как какому-то работяге с завода.
Отвечать, что он, потомственный аристократ, с детства приучен вставать с восходом солнца, было бы не разумно, поэтому Антуан подошёл к окну и начал присматриваться к снующим по площади студентам. Двух из них он узнал сразу.
— Лер Оуэн и лер Лёгьер уже на подходе.
— Да, вижу, — согласился Николас Дорадо, когда подошёл ближе. — А вот этот, обратите внимание, эльфийский принц. Во всяком случае, слухи именно такие ходят.
О том, кем является Адьир Морриэнтэ, Антуану было хорошо известно. Его отец, граф Мейнецкий, посчитал нужным сообщить сыну, к кому в академии стоит присмотреться и с кем следует завести полезные знакомства. И всё же выставлять напоказ свою осведомлённость Антуан не захотел.
— Да что вы? — мастерски разыграл он удивление, как вдруг услышал голос за спиной.
— Эти слухи выеденного яйца не стоят.
Антуан и Николас обернулись. Они увидели, что перед ними стоит Вильям Далберг и, хотя не очень-то ему обрадовались, всё же вежливо поприветствовали маркиза. Несмотря на неприязнь, что у них обоих вызывал этот мужчина, принадлежал тот к очень знатному и влиятельному роду, а, значит, вести себя с ним следовало соответствующе.
— Вы считаете, что слухи касательно этого эльфа недостоверны? — осведомился Антуан, когда с приветствиями было покончено.
— Я напрямую спросил мэтра Ориона, и он ответил, что сплетням не всегда стоит верить. Кто-то неудачно пошутил, и теперь вся академия на ушах стоит.
— Во всяком случае, женская её часть, — угрюмо буркнул Николас и ненадолго с недовольством поджал губы, так как с высоты третьего этажа мужчинам были прекрасно видны попытки слушательниц привлечь к себе внимание эльфа. Девушки стайками петляли между клумб и кустарников, рассчитывая попасться ему на глаза. Они бессовестно стреляли глазками, то и дело поправляли волосы, игриво накручивали локоны на пальчик.
— Смотреть невыносимо. Со стороны это выглядит так глупо, — скривился Антуан и уже хотел было отойти от окна, как вдруг увидел Милу Свон. Девушка шла в компании двух одногруппников, посередине между ними, и о чём-то трещала без умолку. В сторону эльфа она при этом даже не посмотрела, а потому Антуан всерьёз расстроился — он враз лишился отличного повода подтрунить над этой наглой девицей.
… А ещё он почувствовал глубокое удивление, так как несмотря на обилие прелестниц, именно на Милу Свон знатный эльф обратил внимание. Причём он не просто так мимоходом посмотрел на эту девушку, а очень внимательно.
— Да уж. Вы настолько правы, что я готов внести предложение — как вы смотрите на то, чтобы демонстративно повернуться к окну спиной? — между тем осведомился Вильям Далберг, и вынужденно Антуан последовал примеру Николаса — от окна он не просто отвернулся, а отошёл. А там, десяти минут не прошло, как к компании присоединились недостающие лица, и они все вместе двинулись в сторону лекционной. При этом разговор сам собой сменил акцент на ожидания от учёбы и планы на будущее. Антуан даже всерьёз увлёкся беседой, однако, ненадолго. Стоило ему войти в лекционную, как он сразу увидел Милу Свон.
«Тварь. Ещё и сидит на том самом месте, которое хотел бы занять я», — вмиг разгорячился молодой мужчина и оттого напрочь забыл, как вчера уверял Люция Ориона в собственном хладнокровии и умении подобающе себя вести. Намерение соблюсти этикет за какую-то долю секунды оказалось намертво похоронено под гнётом непреодолимого желания действовать напоказ грубо.