— Знаете, очень рекомендую. Чтение зашибись!
Она напоказ подняла талмуд с уставом, и студенты синхронно отвернулись. Мила равнодушно пожала плечами. Ей было не впервой быть одной среди толпы. Отчего‑то она не вписывалась в общество и, пожалуй, она уже поняла — дело было не только в красной метке в документах. Даже в лазарете Оркреста она была Счастливица, а не Любимица. И хватит списывать это обстоятельство на то, что девушка с проломленным черепом являлась чужачкой без кола без двора. Это нечто внутри неё заставляло людей сторониться.
— Спасибо, мэтр Тийсберг, — отнесла Мила документы обратно. — Я не всё, правда, успела просмотреть. Можете отложить?
— Могу, очереди-то на такое не имеется, — прокряхтел старик, всем своим видом давая понять, что ждёт пояснений. И, так как по близости никого постороннего не было, Мила призналась шёпотом:
— Я боюсь, что меня отсюда… того.
— Это что ж вы такое натворили?
Мила с удивлением уставилась на старика.
— Эм-м, а вы разве не слышали про вчерашнее?
— Лер Свон, — с усталостью в голосе произнёс мэтр Тийсберг, — следить за местными сплетнями мне вусмерть надоело больше века назад. Все они так или иначе начинают повторяться. Поэтому знаете, даже слышать не хочу, что там у вас произошло. А вы бы перестали глупостями заниматься. Всё то, за что вас могут исключить или наказать, давно на стенды вывешено.
— Нет, я должна знать наверняка, — грустно покачала головой Мила. — Тут всё серьёзно.
— Да что вы?
— Профессор Аллиэр прямо мне угрожает. Он требует, чтобы я покинула академию по собственному желанию, пока он лично не начал искать повод для отчисления. А я… я просто не могу подать прошение на отчисление, понимаете? Знаю, дура была, зря с лером Грумбергом так палку перегнула, но прошлое не меняется. Я могу изменить только своё будущее.
— Так чем вас будущее за стенами этой академии не устраивает? — испытывающе посмотрел на неё старик.
— Тем, что никакого будущего там для меня нет. Я пробовала жить как все. У меня оно почему-то не получается.
— Судя по всему, «жить как все» у вас и здесь не получается.
Сказанное так резануло по нервам, что Мила не удержалась и жалобно всхлипнула. Однако, мэтр Тийсберг нисколько не изменился во взгляде. Он даже напомнил девушке одну из статуй основателей академии: такой же суровый старик с кустистыми бровями и длинным носом веками стоял на главной площади. Вот только мэтр Тийсберг живой был, не каменный.
— Знаете, лер Свон, раз уж дело касается профессора Аллиэра, то всё же отложу я для вас кое-что.
— Да? — засветились надеждой глаза Милы.
— Да. А вот это, — отодвинул лежащие перед ним документы библиотекарь, — давайте лучше верну на место.
— Хорошо… Только можно я начну читать отложенное для меня прямо сейчас?
— Вечером, — отказал ей мэтр. — Вечером, когда вы вымоете полы и протрёте все плинтуса… Не нравится мне эта наша уборщица, скажу я вам, лер Свон, после неё как‑то ещё больше пыли.
Продолжая брюзжать, старик взял документы и понёс их к тележке. А Мила, поняв, что в библиотеке ей делать покамест нечего, вышла на улицу и к своему удивлению нос к носу столкнулась с мэтром Орионом. Он шёл, углубившись в просмотр журнала их группы. Не иначе изучал оценки. Однако, за обстановкой вокруг следил, раз сходу заметил Милу и остановил её.
— А, вот вы где, лер Свон. Постойте-ка, я как раз искал вас.
Голос куратора группы не предвещал ничего хорошего, поэтому Мила, когда остановилась, внутренне собралась. Она ожидала продолжения вчерашней выволочки, но осведомилась как можно миролюбивее:
— А что вы хотели, мэтр Орион?
— Да я хочу, чтобы вы пошли вместе со мной к леру Грумбергу и извинились перед ним. Причём не только за своё вчерашнее поведение.
Возможно, для кого-то это был бы выход из положения. Смирить свою гордость, вымолить прощение и перестать терпеть издёвки — это было бы очень удобно. Жизнь могла наладиться очень просто… если бы Мила Свон в принципе могла решиться на такой шаг. Увы, едва перед её внутренним взором промелькнуло надменное лицо аристократишки, как молодую женщину аж передёрнуло от гнева.
— Капец. Вот уж такого вы от меня никогда не дождётесь. Фигушки!
— А ну прекратите дерзить и ёрничать! — с возмущением потребовал Люций Орион, и Мила, благо перед ней стоял далеко не ненавистный ей декан, тут же подбоченилась.
— А что не так? Не привыкли к тому, что у кого-то есть чувство собственного достоинства, да?
— Нет, это мне как раз-таки понятно. Меня коробит от другого. Вы же можете вести себя совсем иначе, лер Свон, — с упрёком посмотрел он ей прямо в глаза. — Уж не знаю где вы воспитывались, но манеры вам присущи.