Найтэ лёгким взмахом руки указал на лежащий перед ректором лист с жалобой, но Олаф фон Дали стал выглядеть ещё мрачнее.
— Ценю вашу шутку, — сквозь зубы процедил он.
— Шутку?
— Разумеется шутку. Потому что прими я сказанное вами всерьёз, и эдак мне придётся отчислить не только Милу Свон, но и ещё три четверти академии. Причём как бы не забыть отстранить от работы с дюжину другую преподавателей и прочего персонала… Нет, прецедент в таком недопустим. Вы хоть представляете сколько последует кляуз и требований наказать по этой причине того или иного студента? А студенты у нас, глубокоуважаемый вы мой профессор, далеко не простые. Большинство — представители знатных родов. Их родители, а потом и они сами, зачастую заседают в королевском совете, который делает что? Знаете? Определяет наше финансирование!
— Тогда не требуйте от меня невозможного, — становясь предельно серьёзным, ответил Найтэ. — Вам прекрасно известно, что основной отсев происходит при поступлении. Помимо ненадлежащего старания в учёбе, причин для последующего отчисления немного, а лер Свон, к моему прискорбию, на лекции ходит исправно, репутацию магического сообщества не порочит, блудом не занимается. Эта студентка не замечена в попытке подрыва королевской власти, её никто не видел рядом с трупом другого студента. Во время нынешнего ора на площади она даже пальцем не прикоснулась к молодому Грумбергу и, смею заметить, некоторые научные обсуждения на старших курсах вполне сравнимы с произошедшим.
— О-о-о, да вы никак её защищаете? — приподнял брови Олаф фон Дали.
— Нет, просто сам не хочу нарушать правила, — твёрдо ответил эльф. — Если я напишу вам заявление с просьбой исключить лер Свон с указанием на существующие проблемы, то крайним могу остаться именно я. Ершистый характер и уйма сквернословия в моменты, когда лер Грумберг начинает свои провокации, не повод для подобного. И да, я говорю вам об этом прямо.
— А вот сейчас вы меня удивляете до глубины души, — осуждающе покачал головой Олаф фон Дали. — Или, может, не надо мне удивляться? Вдруг претензии, что вот‑вот посыплются на нас от графа Мейнецкого, вас полностью устраивают? Вдруг вам вообще по нраву создавшийся бардак?
— Он мне далеко не по нраву, — спокойно опроверг Найтэ. — Я всего-то подвожу вас к мысли, что не стоит отчислять лер Свон на ровном месте. Вместо этого нужно сделать так, чтобы у неё самой не осталось другого выбора, кроме как покинуть академию.
— И? Каковы ваши предложения?
— Хм, здесь многое зависит от того, насколько вы сейчас поддержите меня, — Найтэ многозначительно посмотрел на ректора, но никаких слов не дождался и поэтому продолжил. — Прежде всего, лер Свон может сгубить её жадность. Как вы прекрасно чувствуете, осень вступила в свои права очень рано, холодный ветер порой пробирает до костей. А у нашей проблемы никакой тёплой одежды нет и денег на её покупку нет тоже. Поэтому, если как можно скорее запретить продажу таких товаров в счёт долга академии, то либо лер Свон замёрзнет насмерть, либо будет вынуждена как-то заработать необходимые ей для покупки средства.
— Вы имеете в виду то, что она отправится на улицы Вирграда, эм-м, с вполне конкретной целью? — уточнил ректор с хорошо слышимой в голосе иронией.
— Да.
— Первозданные стихии, да неужели вы всерьёз считаете, что со своим характером лер Свон на таком поприще хоть сколько‑нибудь сможет заработать? Ха, да если бы не факты о мертворождённых детях, я бы сказал, что её красная метка в документах — это чья‑либо месть. И замечу, подобная месть мне уже нисколько не кажется низостью.
Олаф фон Дали выразительно уставился на Найтэ Аллиэра. Он чувствовал себя правым, но тёмный эльф не изменился в лице и перед ответом даже не задумался.
— Вы не вполне верно лер Свон оцениваете, — твёрдо сообщил он.
— То есть?
— Видите ли, будучи доведённой до грани, эта женщина может решиться на многое, даже на то, что она сама считает низостью — вот о чём говорит её ослиное упрямство. И, не иначе, однажды она уже сделала опрометчивый шаг.
— Профессор, да с таким отвратительным характером…
— Именно, — сухо перебил ректора Найтэ. — Вы упускаете, что из ниоткуда такой характер не возникает. Не иначе прежнее смирение далось лер Свон дорогой ценой, и теперь, когда она вдруг смогла возомнить себя равной тем, кому равной быть никак не может…
Эльф многозначительно замолчал, а Олаф фон Дали крепко задумался. Его пальцы начали отбивать по дубовой столешнице стола ритм некой мелодии, и, наконец, он решил: