— Хорошо, подобную провокацию можно осуществить. Конечно, тогда мне придётся отказать в сей привилегии абсолютно всем слушателям, но… но, пожалуй, намекну кладовщикам, что только в отношении Милы Свон запрет столь строг.
— Вы словно читаете мои мысли, — мягко улыбнулся Найтэ, а затем, словно играя, потеребил кончиком указательного пальца лежащую на столе жалобу. — Наверное, вы уже догадались, что ещё надо будет сделать? Я, видите ли, не люблю рассчитывать только на что-то одно.
— Я тоже, и поэтому не забываю ни на миг, что у первого курса в начале ноября должна состояться защита курсовой. Предлагаете сделать так, чтобы лер Свон её не защитила?
— Пф-ф! — с презрением фыркнул дроу, но вмиг вспомнил, что беседу он вообще-то ведёт со своим непосредственным начальством, а потому всё же убрал с лица возмущение. — До этого дня ещё полтора месяца, надо ли столько ждать?
— Эм-м, а что тогда вы предлагаете?
— К своей группе, как вы того и требовали, я применяю индивидуальный подход. И вследствие этого мне достоверно известны абсолютно все страхи моих студентов.
— Знаете, профессор Аллиэр, — откашлявшись в кулак, сказал Олаф фон Дали, прежде чем вдруг замолчал. Найтэ даже выразительно посмотрел на ректора, но тот всё равно не сказал ни слова. Вместо этого толстячок вдруг поднялся со своего кресла и подошёл к шкафчику, где обычно хранил крепкий алкоголь.
— Будете? — показывая на початую бутылку коньяка, осведомился Олаф фон Дали у тёмного эльфа.
— Нет.
— А я вот, пожалуй, выпью. Как-то мне оно так легче, когда я выслушиваю ваши взгляды на жизнь, а также про то, как именно вы исполняете данные мной поручения. Ведь говоря про индивидуальный подход, я несколько другое имел в виду.
— Да что вы? — демонстративно удивился Найтэ. Ему было приятно видеть, что пальцы ректора сжались на горлышке бутылки до белизны. Однако, подобная игра не должна была быть долгой, вынужденно Найтэ перешёл к серьёзности. — Ваше поручение настолько в моих интересах, что я постарался выяснить всю подноготную своих студентов. И отчего я заговорил именно о страхах? Так некоторым из людей страх может помогать не уходить за грани благоразумия. Определённые страхи в кое-ком нужно намеренно взращивать.
— Это вы о Вильяме Далберге?
— А также о лере Рейне и лере Дорадо. Эти студенты чрезмерно смелы. Зато некоторых моих студентов, наоборот, от страхов нужно избавлять. Иначе ничего толкового из них не выйдет. Вон, вспомните лера Пипу.
— Ох, нашли же вы кого привести в пример, — поморщился от недовольства ректор. — Видел я этого Питрина Пипу, памятный молодой человек. Так и хочется выдать ему мотыгу и отправить на пашню.
— Зря вы так, не самый дурной студент на моей памяти. Он послушен, исполнителен и не ленив. У него есть шанс закончить обучение, но-о, — протянул Найтэ, — он ничего не достигнет, если не станет более решительным и уверенным в себе. Его доверчивость и привычка действовать не самому, а дожидаться, что за него кто-то примет решение — вот, что является его камнем преткновения.
— Пожалуй, соглашусь, — подумав, заключил Олаф фон Дали и, налив себе ещё коньяка, спросил. — Так что насчёт Милы Свон?
— Она хочет выглядеть в глазах общества лучше нежели она есть, — с наслаждением произнёс Найтэ и, увидев смех и недоверие в глазах собеседника, объяснил. — Да-да, всё так. Ей просто очень мешают эмоции.
— Слабо верится, приведите-ка сперва дельные доводы.
— Хм, тогда начну издалека. Вы, конечно, недовольны тем, как лер Рейн направо и налево хвастается своим прошлым на каторге. И всё же поступает он более чем благоразумно. В его рассказах только то, что заставляет людей относиться к нему с настороженностью и уважением, а ещё — так он создал себе щит от своего прошлого. Оскорбить его этим моментом теперь невозможно. А вот лер Свон так не поступила. Она могла выдумать любую слезливую историю, ну кто бы стал её россказни проверять на достоверность? Но она не стала, и виной этому её страх. Своего прошлого она боится.
— Хорошо, я понял к чему вы клоните, но пока ещё не понимаю, что именно вы предлагаете, — признался Олаф фон Дали, и на его лбу даже возникла хмурая складочка. Ректор верно предполагал, что ничего доброго он не услышит. Когда декан факультета Чёрной Магии начинал говорить столь увлечённо, дело явно касалось какой-либо редкостной гадости.
— Тогда слушайте. Если к последней неделе октября подступающие морозы не подкосят то ли гордость, то ли здоровье лер Свон, лучше всего будет сделать следующее…