В 1962 году опубликованы письма Постышева к Белоконской. По сути, это главы повести о революционере. Они так же, как и письмо к неизвестному другу Шурке, раскрывают характер человека романтического склада, борца, беззаветно преданного делу своего класса.
«Шурка!
Через два месяца иду в Сибирь. Теперь я твердо могу сказать, что восьмого декабря я буду выслан в эту страну изгнанником.
Какой бы эта страна ни была, но я все же с удовольствием променяю на нее Владимирский централ. Иногда становится грустно при мысли, что ты идешь на волю, а тут остается столько молодых, красивых, умных людей, которые стремятся к жизни, простору, на котором бы они могли развернуть свои могучие силы, таланты. Сколько бы они могли принести людям пользы! Только священная, великая вера в лучшее будущее — она одна укрепляет наши силы, и ты, Шурка, не теряй ее».
Письма Постышева Л. М. Белоконской
Здравствуй, дорогая сестра! Посылаю тебе последнее письмо из г. Владимира потому, что скоро покину его. Остается два месяца срока, через два месяца иду в Сибирь. Теперь я наверное могу сказать Вам, что 8 декабря с. г. я буду отправлен в «страну изгнанников».
Хотя история этой страны и печальна, но все-таки, живя в ней, я найду хоть один час или одни сутки в неделю, которые я проведу совершенно один. Никто, решительно никто тогда не будет окружать меня. Находясь здесь, невозможно даже и представить себе, как это может быть, чтобы я один мог пойти гулять, или лег спать, когда захочу, или не спал бы, когда не хочу. Как все это надоело и как все это скоро кончится. Иногда становится очень грустно при воспоминании, что ты идешь на свободу, а здесь остается столько молодых, красивых и умных людей, жаждущих жизни, простора, где бы они могли развернуть свои могучие силы, свой талант, и сколько бы они могли принести людям пользы, но ими пренебрегли, мало того, лишили свободы.
Дорогая сестра! Если бы Вы посмотрели на этих людей, которые надеются тоже получить свободу и тоже верят в лучшее будущее, несмотря на то, что имеют 20, 15 лет и вечную каторгу!..
Нас идет три однодельца. Все трое с нетерпением ожидаем декабря. Буду писать Вам как с дороги, так и из Сибири…
Кланяюсь Вам и знакомым.
Твой брат П. Постышев,
4 октября 1912 г.
Здравствуйте, Л. М.!
Какое время, 14 апреля — самый разгар весны, ведь у нас теперь с каждым днем все лучше и лучше становится местность, все красивее и красивее. Уж давно поют жаворонки, прилетели гуси и утки, а буйная красавица Ангара своим усиленным дыханием прозрачную ледяную броню превращает в снежную кашу. А если бы знали, какие вечера у нас! Особенно при солнечном закате красивы горы. Усть-Уда со всех сторон окружена горами, сплошь покрытыми лесом. Несколько месяцев спустя за один час такого вечера что бы я отдал — не знаю. Освещенные солнечным закатом, горы становятся слишком очаровательными. Разорванные, в пурпур окрашенные тучи воистину сказочными коврами ложатся на их верхушки. И по этим-то прозрачно-нежным коврам, устало вздыхая, катится солнце на другую сторону гор. Но вот эта чарующая прелесть и сотой доли не имеет той прелести, если бы ее можно было созерцать украдкой сквозь мрачные решетки проклятой тюрьмы. Когда удается увидеть сквозь тюремную решетку хоть холмик или маленькую рощицу, так с каким невыразимым желанием рвешься туда, как мучительно сознавать, что ты этого наслаждения лишен. А теперь тебе открыта дорога, наслаждаешься всем, чем можешь. Однако же я лучше буду созерцать эту прелесть, но на воле, хотя бы вот здесь в Усть-Уде, но не сквозь решетки тюремные. Пусть смотрят и любуются сквозь них тюремные надзиратели.
Дорогая моя, моя хорошая, добрая сестрица Л. М.!.. Я буду вам писать всегда, где бы я ни был. Мне было бы очень тяжело не писать Вам и от Вас ничего не слышать.
Ваш друг и брат Павлик
Усть-Уда, 2 апреля 1913 год.
Дорогая Л. М.
Живем мы на новой квартире опять четверо: трое однодельцев и четвертый тов. Глинский (сидел с нами во Владимире)…
Теперь сообщу Вам о нашей организации. У нас имеется касса взаимопомощи, которая задается не только одной целью помогать товарищам материально, но и духовно: со всех денег, поступающих в фонд организации, отчисляется 25 проц. на библиотеку, и теперь у нас имеются книги очень недурные. Все тов. по возможности должны возвращать взятые из кассы деньги.
Помогаем главным образом этапам и крайне нуждающимся. Членские взносы 15 копеек в месяц. Если вы пожелаете, я могу послать Вам нашей кассы устав. Каждый член организации, кроме членских взносов, делает отчисления с получаемых денег извне по 5 коп. с рубля. Отчисления делаются с суммы выше 10 руб.
Дорогая Любовь Матвеевна!
Шлю Вам свой горячий привет.
Поздравляю с великим пролетарским праздником Первого Мая. Надо Вам сказать, что этот праздник я встречал в дороге, трое нас ходило на колесную дорогу, которая проводится верстах в 30-ти от нашего села. Пройдя верст 15, дорога идет к тому участку, где работа, тайгой. Мы ходили узнать, нет ли там для нас работы, но пока там еще работы не начались, и мы пойдем еще туда же завтра, Так вот где мы провели наш рабочий праздник, первый праздник на свободе после тюрьмы провожу не под штыками и пулями. Оркестр нам заменяла тайга. Шум гигантов-деревьев — как будто бы победный гимн миллионов армии пролетариата. Эта дикая, но величественная музыка проникала в самую глубь нашего сердца. Мы стояли и слушали эту могучую победную песню. Аккорды этой песни менялись, до наших ушей долетал то пронзительный вопль, полный злобы и мщения, то как будто бы тяжкий вздох огромной, огромной армии. Это тайга на одну минуту прекратила свою песню. А какая была красивая в то время тайга, деревья то плавно покачивались из стороны в сторону, то, как будто чего испугавшись, бросались то в ту, то в другую сторону. То опять успокаивались. Чудная была у нас там Маевка. Сколько хочешь выкидывай красных флагов и произноси речей: никто не запретит.
Я Ваше письмо, дорогая Л. М., получил 4 мая. Тысячу благодарностей я шлю Вам за него. Как я рад, что слышу от Вас хотя изредка весточку. В тот день мы ходили собирать цветы, и я для Вас собрал большой букет… Посылаю Вам из него два цветка.
Пока, будьте здоровы. Посылаю Вам на память свои стихи…
Ваш друг Павлик
7 мая. Усть-Уда. 1913 год
Дорогая Любовь Матв.
Еще раз извиняюсь перед Вами за свое молчание. Помните, я писал Вам, что поступаю матросом на пароход. Вот эта-то служба и мешала мне вести с Вами регулярную переписку. Большую часть времени приходилось проводить в тайге, где-нибудь в захолустье: бросят нас грузить дрова на баржу, и там нередко мы жили по целому месяцу.
Работа слишком тяжелая, встаешь вместе с рассветом и работаешь до поздней ночи, а когда кончишь, то несколько часов приходится потратить на приготовление ужина, а когда съешь ужин, то усталость начинает требовать свое. Это одна из причин моего молчания, но не самая важная. Главное то, что я за все время службы слишком скверно чувствую себя. Сколько раз я садился за письмо в самую тяжелую минуту грусти, чтобы поделиться с Вами своим одиночеством, но ни одного письма я не мог отправить Вам…
Дорогая моя, моя хорошая, добрая Л. Матв. Как бы я хотел учиться и учиться, особенно когда я чувствую себя слишком малограмотным.
Книги, и учебники, и люди, которые помогли бы мне побороть премудрость света и знаний, все к моим услугам. Но злая, неизбежная судьба пролетария нигде не дает покоя. Вечная погоня за несчастным куском хлеба поглощает все мое время, и все напрасно. Когда душа просит света, кричит и рвется из объятий непроницаемой тьмы, тело подавляет крик душевный стоном о хлебе.