Отправив наши с Эдуардом фотографии туда же, куда и весь остальной мусор, я тщательно протерла письменный стол, а затем, аккуратно разложила учебники, тетради и компакт-диски.
Когда я начала менять постельное белье, и с силой сдернула с матраца простыню, что-то тихо лязгнуло о паркет.
Я перевела взгляд на пол и заметила, что рядом с ножкой кровати что-то притягательно поблескивает.
Присев на колени, я осторожно подняла «находку». Маленький овальный медальон с растительным орнаментом бесшумно раскачивался на тонкой цепочке из белого золота.
У меня в груди екнуло:
− А я-то думала, что давным-давно потеряла медальон дедули… − протянула я в пустоту.
Осторожно открыв крышечку, я с любовью посмотрела на крохотные фотографии: на первой я и дедушка запускали воздушного змея, а на второй он заключил меня, четырехлетнюю малютку в пышном клетчатом платьице, в свои крепкие объятья. Его густая седая шевелюра развевалась на ветру.
Я чмокнула фотографию, и, закрыв медальон, повесила его на шею.
На глаза навернулись слезы. Так всегда бывало, когда я начинала вспоминать о дедушке. А точнее, о его трагической гибели.
Он был знаменитым историком, и поэтому довольно часто руководил археологическими экспедициями. В день моего пятого дня рождения он должен был вернуться из Непала из очередной поездки, но этому так и не суждено было случиться. Самолет, набрав высоту, взорвался в воздухе прямо над Катманду.
Я встряхнула головой, пытаясь отогнать от себя неприятные воспоминания, и решила как можно скорее вернуться к уборке.
Когда постель, наконец, была заправлена и застелена свежим бельем, я решила включить компьютер, и проверить электронную почту.
В «ящике» оказалось несколько сообщений от секретаря из деканата, в которых были экзаменационные билеты по современной филологии и философии, тема нового доклада от Даниеля, а также письмо от папы, в котором он сообщал о процессе строительства нового квартала в Порто-Аллегре, а так же интересовался, как у меня дела.
В тот самый момент, когда я закончила писать ответ, дверь в прихожей тихо щелкнула, и отворилась. Послышался лязг ключей, брошенных в стоящую на комоде в прихожей вазочку.
− Амелия, ты дома? − послышался усталый голос мамы.
− Я у себя! − отозвалась я, вставая из-за стола.
Поправив волосы и сведя ладони вместе, я торжественно выпрямилась, ожидая появления мамы.
Послышались частые шаги.
Через секунду ее белокурая голова появилась в дверном проеме. Реакция на представшее перед ней зрелище не заставила долго себя ждать.
Мама открыла рот, чтобы что-то сказать, но так и замерла в нерешительности. Ее удивленные глаза тщательно изучали комнату, не упуская из виду ни одну деталь. Зрачки внимательно «скользили» по полу, столу, полкам, шкафу…
− Амелия, что… − заикаясь, начала она, − Господи, что это?
Мое лицо озарила гордая улыбка:
− Я просто решила последовать твоему совету и немного здесь прибраться. Ну, что скажешь?
Мама осторожно провела ладонью по лакированному дубу столешницы, и, увидев запущенное приложение электронной почты, совсем растаяла:
− Ты написала папе?! Как у него дела? У меня совсем не было времени…
− У него все в порядке! − отозвалась я. − Приезжает через четыре недели. Строительство идет полным ходом. Сегодня у них был жуткий ливень…
Мама подошла ко мне и крепко обняла. Ее лицо озарила улыбка:
− Амели, я так рада, что ты начинаешь приходить в себя! Это огромный шаг вперед.
Я крепко прижала маму к себе. От нее пахло сливочной карамелью, и дело тут было совсем не в духах. Это был ее собственный, особый запах, который был со мной с самого детства. Каждый раз, когда мама обнимала меня, и я чувствовала этот сладостный аромат, мне начинало казаться, что я снова становлюсь маленькой девочкой, дремлющей у нее на руках.
− Я тоже рада.
Отстранившись, я подошла к нише и выключила проигрыватель. Тишина, столь резко воцарившаяся в комнате, буквально «надавила» на слух.