— Вытяжка из лепестков позволяет продлевать действия чар, — объяснил мне эльф, зажав двумя пальцами тонкий стебелёк. — А люди и эльфы без дара охотно покупают отвар из её корней для лечения ран и ушибов. Кроме того, все части этого весьма полезного цветка также используются в любовной магии.
— В любовной магии? — уточнила я.
— Да. Некоторым нужны зелья, чтобы кому-нибудь понравиться! — улыбнулся Велиор.
Мы подолгу ходили по лесу, возвращаясь к полудню, когда жара становилась невыносимой. Вместе с Тайлером и другими учениками призывателей мы купались в прохладном пруду, пили холодный мятный чай и предавались безделью. Вечером старшие маги распределяли между нами обязательную работу по лагерю, оставляя большую часть времени на магическую практику. Мы разделялись на пары и учились укрощать свой дар. Магистр Эльсинар с женой прохаживались между нами и смотрели, как у нас получается справляться с теневыми заклинаниями.
Велиор оказался очень настойчивым и терпеливым наставником. Когда поначалу у меня не выходило даже скромной искры призрачного пламени или простенького теневого щита, он требовал повторять снова и снова, уверенный, что я обязательно смогу. Думаю, именно его убеждение успокаивало меня — я начинала верить эльфу, и магия поддавалась мне. Келлард останавливался поодаль и наблюдал за нами, цепким взглядом прослеживая робкие движения моих непослушных пальцев.
Нет, я не была неуклюжей в обычной жизни. Нерис Гилмур позаботился о том, чтобы к совершеннолетию я умела держать осанку, ходить мягко и неторопливо, делать поклоны и танцевать вальс. Но заклинания требовали движений, к которым моё тело было непривычно. Первые дней десять у меня ныли и пальцы, и плечи, и ноги. Оказывается, для точного призыва нужно было и стоять, как полагается, — я же, поймав сумеречную волну, так и норовила встать на цыпочки.
— Да что же это такое! — сердито сказал магистр, когда я снова вытянулась, как балерина, пытаясь удержать защитный экран.
Он подошёл ко мне, встал сзади и, положив руки мне на плечи, поставил меня на землю. Я боялась пошевелиться. В его ладонях чувствовалась сила магии и не только — они были крепкими и надёжными. Должно быть, приятно, когда такой мужчина подхватывает девушку на руки.
— Простите, — пролепетала я.
Келлард медленно провёл пальцами по моим плечам, добрался до кистей и взял мои руки в свои. У меня закружилась голова — хотелось вырваться и убежать прочь, хотелось прижаться к нему всем телом. Не знаю. В прежней жизни, если не считать детства, когда ещё жива была мамочка, ко мне не так уж часто прикасались. Брат иногда приобнимал меня или чмокал в щёку, учитель танцев сухо придерживал за талию и ладонь, но чтобы так, как сейчас…
— Начинай, — тихо сказал магистр мне на ухо. На языке людей. Словно не хотел, чтобы вмешивался Велиор и переводил мне.
Мои мысли заметались, как запертые в клетку мыши. Я попалась, да ещё так глупо. Он держал меня за руки, прижавшись к моей спине, я слышала его дыхание, его сердце и ощущала его дар. В сравнении с моей искоркой внутри магистра был заключён бушующий костёр. И он великолепно контролировал его, а я не могла справиться с теми крохами магии, что мне достались.
— Я забыла, — прошептала я дрожащими губами.
Пусть лучше отпустит меня, я уж как-нибудь переживу этот неудачный эксперимент. Но Келлард не отпустил. Он склонил голову и принялся шептать мне нужные слова магической формулы. Не оставалось ничего, кроме как повторять за ним. На этот раз сплетённый из сумрачной материи щит вышел превосходным, даже Велиор восхищённо покачал головой.
— Теперь сама, — скомандовал мой будущий учитель, наконец-то освободил меня и отошёл.
Не помню, как мне удалось ещё несколько раз повторить урок, потому что до самого окончания тренировки у меня дрожали коленки и сердце билось так, словно стремилось выскочить на траву.
Когда Велиор решил, что на сегодня довольно, уже смеркалось. Обитатели лагеря готовились ко сну. Я не хотела сразу возвращаться в хижину и слушать рассказы бедного Тайлера о том, что у него снова ничего не получилось. Он занимался с Линдой, но за две недели так и не сумел воспроизвести даже простейшего заклинания. Его дар не желал подчиняться. Мой приятель держался как мог, но его недовольство и злость вновь начинали брать верх над спокойствием.