Он заставил себя сосредоточиться на хороших вещах: например, как хорошо собираться на работу в чистой квартире, или что подушка, которую прижимал к себе Лори, пока занимался с ним любовью, все еще распространяла шлейф его запаха. Думая о Лори с кружкой кофе и тарелкой с хлопьями, он уставился невидящим взглядом на экран телевизора, где шла утренняя новостная программа. Лори работал допоздна, но Эд собирался встретиться с ним у него дома в восемь тридцать. А это означало, признал он, напевая себе под нос, что они собираются заняться сексом. Снова.
Эд улыбнулся из-за края кофейной кружки, а его член дернулся в предвкушении. Он даже вымыл посуду. Как бы. Он закончит попозже.
Прежде чем выйти за дверь, он принял еще две таблетки ибупрофена: максимальная доза. Нет ничего плохого в том, чтобы подстраховаться.
Но даже с обезболивающими Эд заметил, что в течение дня часто потирает шею, и к обеду это по-настоящему начало его беспокоить. Должно быть, он перенапряг мышцы в субботу. Это было единственным объяснением. И время истекло. В воскресенье было больно, но он не обращал внимания… Ну, секс был не столько грубым, сколько интенсивным. Было очень увлекательно — придумывать способы трахнуть Лори, не трахая в буквальном смысле. И он даже не подумал о том, чтобы быть осторожным со своей шеей. С этого все и началось. Он словно разбудил шейную мышцу после длительной спячки, по-настоящему разбудил, и теперь каждое движение приносило дискомфорт. В обычной ситуации это бы сильно расстроило, но не сегодня. Не сейчас. Он не собирался сдаваться. Следующие несколько дней придется вести себя немного сдержанней и контролировать себя, вот и все.
Но к трем часам дня шея болела так сильно, что он едва мог сосредоточиться. Он позаимствовал таблетку «Элива» у женщины из соседнего кабинета, когда подошло время принятия очередной дозы обезболивающих (хорошо, пусть немного раньше, но если очень нужно, то можно, правда?), но с таким же успехом мог бы закинуть в себя «Тик-Так», которые принесли бы ровно такое же облегчение. В четыре часа пришлось уйти с совещания, вернуться к себе и упереться головой в стол, пока перед глазами взрывались радужные цвета.
В половине пятого он сдался и позвонил маме.
Как и следовало ожидать, она очень расстроилась. Мама приехала вместе с отцом, чтобы помочь с машиной Эда, забрав ее с офисной парковки. Пока они спускались на лифте, она раз шесть повторила, что уже назначила экстренную встречу с доктором в клинике. К счастью, когда они добрались до гаража, отец перебил ее и настоял на том, что отвезет Эда сам, предоставив ей вести их машину. Пробормотав слова благодарности маме, Эд забрался на пассажирское сиденье своей машины и скорчившись устроился, а отец молча повез его через весь город к Сент-Полу.
Дик Маурер был по натуре молчаливым человеком, и одно только пребывание с отцом уже давно действовало исцеляюще. Но сегодня даже этого было недостаточно, и когда они застряли в пробке и сбавили скорость, голова Эда заполнилась мыслями, грызущими его по краям сознания.
— Такого еще никогда не было, — сказал он, сгорбившись и глядя на эмблему «Мазда», выбитую на приборной доске. — И раньше были приступы, но никогда так, как сейчас, никогда из-за таких мелочей. Еще никогда такого не было.
— Обычно ты не занимаешься физической работой так много, как в субботу. — Отец протянул руку и нежно похлопал Эда по ноге. — Ты был как одержимый.
Да, потому что хотел произвести впечатление на Лори. И разве это плохо? Но его наградой за то, что он убрал свой дом ради мужчины, который ему так сильно нравился, впервые за долгое время пробудился вулкан, извергающий огненную лаву боли. Руки на коленях сжались в кулаки. Было чертовски несправедливо.
— Включи музыку, сынок — мягко сказал Дик, играя пальцами на руле. — Что-нибудь забавное, чтобы отвлечься. Не надо накручивать, пока не встретишься с доктором Линнет.
Было забавно, потому что Эд не понимал, о чем думал, пока отец не обратил его внимание. Но да, он переживал о самочувствии. Что скажет доктор? Что на этот раз произошло с его дурацкой шеей? Каким будет лечение в этот раз?
От чего еще придется отказаться?
Он включил музыку, и зазвучала песня The Magnetic Fields — «Ничто не имеет значения, пока мы танцуем». Вот тогда-то Эд и понял, о чем на самом деле беспокоился. Он теперь был почти уверен, что судьба собирается у него забрать, что он безмолвно любил так же сильно, как и мужчину, который познакомил его с танцами.
Резко выключив стереосистему, Эд уставился в потолок машины и всю дорогу до клиники ненавидел весь этот проклятый мир.