Там ничего такого не было, о чём я и сказал. Глюкер разочарованно вздохнул и отвернулся. Через какое‐то время он тоже засопел.
Я же ещё долго не мог уснуть и всё мысленно прокручивал странные события сегодняшнего дня. Странное поведение девчонки. Странные звуки из стен и с потолка.
Больше всего мне была неясна её выходка с медведем. Попытаться сбежать — это я мог понять. Укусить медсестёр — тоже. Это было логично, если ты не собираешься здесь оставаться или тебе это чем‐нибудь грозит. Например, колонией. Или психушкой. Но зачем она выбросила медведя и требовала, чтобы он шёл кому‐то помогать?
Собственно, об этом я размышлял до самого того момента, пока не заснул. Уже засыпая, я что‐то услышал. Даже сейчас не могу сказать, что именно это было. Но ощущение сложилось такое, будто внутри стены кто‐то скрёбся, как мышь. Только мыши шуршат снизу, а оно скреблось из-под потолка.
3
Меня разбудили звуки суеты, доносившиеся из коридора. Кое‐как разлепив веки, я повернул голову. Миха с Глюкером уже не спали и недоумённо переглядывались.
Я потёр глаза и сел. Судя по тому, что нас разбудила не медсестра, ещё не было и восьми утра.
— И давно это там? — спросил я.
— Фиг знает, мы сами только встали, — пожал плечами Миха.
— Да? Пошли глянем.
Я натянул треники и потащился к двери. Мишка с Глюкером даже не стали утруждать себя надеванием штанов и потянулись следом как были — в трусах.
Я дёрнул за ручку и осторожно выглянул в коридор. Странные события продолжались. Медсёстры вдвоём перетаскивали из тринадцатой палаты в четвёртую железные кровати, а следом за ними бегали девчонки с постельным бельём и какими‐то пакетами.
— Э, — я увидел Соню и помахал ей, чтоб подошла.
Заметив нас, она сделала знак рукой, дескать, подождите, сейчас вещи в палату занесу и прибегу. Так и случилось, через минуту Соня стояла перед нашей дверью.
— Что тут стряслось? Чё за кипиш? — спросил Миха.
Соня округлила глаза:
— А вы что, не знаете? Ну, вы и спать! Тут такое было… Менты приехали! Всех девок из тринадцатой к нам переселяют, а новенькая там одна будет жить, как в царских палатах. Я слышала, что ей должны провести какое‐то там обследование. Короче, пару дней её тут подержат, а потом турнут. В колонию, наверно. И теперь всё это время у палаты будет дежурить по полицейскому, чтобы эта отбитая ещё чего не выдумала!
— Офигеть, — веско обронил Миха.
— Не то слово, — согласилась Соня.
Мимо прошёл Рита. При ходьбе он держал руки расставленными в стороны, как если бы у него были плечи примерно как у Арнольда Шварценеггера. Рита считал, что так офигеть как круто выглядит. Но, ясное дело, плечи у него были совершенно обычные, как и у любого другого четырнадцатилетнего пацана. Поэтому как по мне, то выглядело это скорее смешно.
Увидев его, Соня сделала два шага от нас в сторону и принялась укладывать волосы.
— Доброе утро, Эрнест! — поприветствовала она Риту.
— Дарова, малая! Как твоё ничего? — бросил он, не оборачиваясь, и исчез в своей палате ещё до того, как девушка успела ответить.
— Всё норм! — крикнула ему вслед Соня, а потом умчалась помогать с переездом дальше.
— Дура эта Соня, — заключил Миха. — Все они дуры.
Я только вздохнул. А что тут ещё скажешь, если он прав?
Желания участвовать в переезде всё равно не было, и мы вернулись на свои кровати. Миха включил свет и улёгся на спину, положив руки под голову. Глюкер принялся шумно копошиться в своих многочисленных пакетах, оккупировавших всю тумбочку хуже иностранных захватчиков. Вообще, тумбочка у них с Мишкой должна быть общей, но Глюкера в ней было так много, что Миха вынужденно переселился в мою ещё до выписки Макса, с которым я тогда делил её.
Я открыл книгу и попытался читать.
— Расскажем девкам, что было ночью? — не отрываясь от своего занятия, спросил Глюкер.
Миха фыркнул.
— Да ну их. Пусть гуляют.
— Угу, — поддержал я его, — у них вон сколько дел, не до нас. Да и чего такого было‐то? Ну пощёлкала штукатурка, а мы в штаны наложили. Ну их на фиг, засмеют. Не будем говорить.
Глюкер хлопнул дверцей и прошлёпал босыми ногами по полосатому линолеуму. Жалобно скрипнули пружины кровати, прогибаясь под его весом.
Я читал одну и ту же страницу уже десятый раз.
Ну её, эту Соню.
— Да, — услышал я голос Глюкера, — только это не штукатурка.
Несколько минут я продолжал дырявить взглядом книгу, а потом посмотрел на толстяка. Дождавшись этого, он указал наверх.