Пролог:
Солнце недавно взошло, освещая всю комнату, в которой суетились люди, через приоткрытые занавески. Все бегали туда-сюда, охали, говорили что-то, следуя указам врача, пока женщина, что корчилась от боли уже невесть сколько, кричала, изо всех сил держась за простыню. Подол простыни, как и руки врача, как и его костюм, всё было в крови, скоро трудности должны были закончиться.
И только когда вместе с криком женщины остальные услышали и крик младенца, они облегченно вздохнули. Процедуры были быстро выполнены, ребеночка положили к матери, оба выглядели счастливо, домашние также улыбались, переглядывались, шептались, поздравляли новоиспеченную мать и врача с успешной работой.
Мать с любовью смотрела на сына, поцеловала того в лоб, нежно произнеся: Я назову тебя Аркадий.
Было бы хорошо, застынь этот момент, эта общая идиллия навсегда. Было бы хорошо, если бы следующих событий никогда не происходило, кто знает, может быть, история приобрела бы жанр комедии, повседневности, или легкой романтики, но у одного человека были другие планы.
Словно из ничего, он появился, принёся с собой боль.
Выражение лица матери в тот же момент с лёгкой улыбки сменилось на отвращение, жуткая боль внизу живота пронзила её тело, одной рукой она инстинктивно схватилась за него. Вокруг всё всполохнулись, некоторые выбежали останавливать врача, пока тот всё ещё стоял в коридоре и общался, другие же пытались спросить у женщины, что происходит.
Аркадия тут же забрали из рук матери, дабы та случайно не навредила во время конвульсии.
Из пустоты появился никому не нужный мальчик, никто его не ожидал, никто не был ему рад, никто не дал ему имени. Когда врач принял ещё одного, все стояли в смятении, не понимая, что делать дальше, мать не встретила его улыбкой, так как вторые роды лишили её сил, и она без чувств лежала, тяжело дыша.
Уже ближе к концу дня, поздним вечером, когда мать пришла в себя, она еле-еле, шатаясь, подошла к кроватке, ожидая увидеть там одного, своего сыночку, Аркадия, подумав, что ей приснился сон о втором ребенке. Она ахнула, увидев двоих. Оба мирно спали, оба были похожи друг на друга, так что мать даже не поняла, где лежит Аркадий, а где второй. Однако она всё также легко улыбалась, любуясь на детей, она посчитала это благословением, до тех пор, пока не подошла к ней женщина, осознавшая правду раньше молодой.
"Красивые.." проговорила она, нежно обняв свою дочь, — "Все в тебя, ты умница."
Женщина продолжала улыбаться, не обращая внимания на печаль в глазах её матери.
"Кого-то из них придётся оставить."
Слова, донельзя логичные, разрезали сердце в ту же секунду, она смотрела то на свою мать, то на своих детей, обеспокоенно. Она поняла, как забылась, она поняла, в какой беде оказались дети, она поняла, какую горечь принёс второй ребенок.
"Так нельзя. Они оба -- мои дети."
С печалью в голосе она ответила матери. Та взяла её за руку и отвела от кроватки, они вышли, дабы своим разговором не разбудить младенцев.
"Ты не прокормишь их, одумайся. Да я и не предлагаю отдавать обоих, оставишь первенца себе, а второго родственникам отдадим."
"Я не смогу так, не смогу. Как можно жить, зная, что твой ребенок где-то там, совсем один, среди незнакомых людей?"
"Что ж теперь! А если ты помрешь, в попытках вырастить обоих, думаешь, им лучше будет?"
Она молчала, опустив взгляд, нечего было говорить против правды. Мать махнула рукой и ушла по своим делам, понимая, что разговор ни к чему не приведет. И правда, женщине нужно было побыть одной, подумать, как следует. Одно она уже знала точно, если она отдаст одного из них, она будет всю жизнь винить себя за произошедшее.
Еле-еле дошла она до кровати, вернувшись в комнату, дети всё также мирно спали, она осторожно осматривала их. Тёплое чувство давало надежду на выход из затруднительной ситуации. Она прилегла, отдавшись мыслям.
Знаменательный день так легко омрачился, хотя ещё полгода назад она совсем не так представляла себе рождение ребенка. Тогда она представляла, как будет рад её муж, вернувшись с войны, как он с радостью будет убаюкивать сына, как он горячо её поцелует, и они уложат ребенка, уйдут отмечать на весь вечер. Она вспоминала, как ещё до свадьбы они выбирали имя детям, вспоминала, как он крепко обнял её и закружил, узнав о долгожданной беременности. Она хранила каждое его письмо, каждое его обещание быть рядом, вернуться к рождению сына или дочки, привезти подарки...В груди заболело, ещё незатянувшаяся рана на душе давала о себе знать, она закрыла лицо руками, сжав губы, дабы дети продолжали мирно спать в неведении, они никогда не узнают своего отца. Возможно, будь он живым, они бы смогли вырастить обоих. Увы, всё это останется лишь в мечтах, на деле же ей придется смириться и отдать таких дорогих сердцу детей.