- Я… Я пришел предупредить вас о… о мародерах.
- О, господи. Мародеры? Они уже беспокоили нас, но, слава богу, я с моим ружьем смог отбиться.
- А что они хотели у вас украсть? – с легким вызовом спросил я.
- Мародеры - мерзкие людишки. Они сначала убивают, а потом уже смотрят, есть ли чем поживиться.
- А самое ценное, что у нас можно украсть это мое ружье. – После небольшой паузы прибавил Диего.
- Да, верно… - пробубнил себе под нос.
- Так, что на счет мародеров, Мэтт?
После этих слов, он встал и подошел к окну, тем самым повернувшись ко мне спиной. Во время нашего разговора, Элли сидела в дальней комнате и следила за мной. От нее до меня было метров восемь, но, он могла прекрасно слышать наш диалог. Диего глянул в окно, он был в двух шагах от меня повернутый ко мне спиной. «Какой же глупый поступок» - подумал я. Поняв, что возможности лучше не будет, я вытащил из-за пазухи топор и сделав рывок к нему и замахнулся. В этот момент Элли закричала: «Милый, обернись!». Услышав эти слова, Диего резко обернулся. Но, даже это уже не могло его спасти. Мой удар топором пришелся почти-что в лоб. Он вздрогнул, после чего замертво упал на пол, не успев проронить и звука. Его труп с топором в голове упал на пол, возле окна.
Элли, промедлив пару секунд от шока, побежала на меня с криком. Было видно, что она в истерике, и толком не соображает, что происходит вокруг нее. Топор застрял в голове Диего. После нескольких попыток вытащит его, я бросил это дело. Пока я разговаривал с Диего, я уже продумал этот исход. Отпустив топор, я бросился к ружье, возле кресла, в котором сидел Диего. Когда я наконец взял его, Элли была уже в трех шагах от меня. Я резко развернувшись, выстрелил в нее. Ее маленькой тельце рухнуло на пол. Я прострелил ей живот. В отличие от Диего, она еще была жива, но, кончина ее была неизбежна. Решив избавить ее от мучений, я совершил второй выстрел, который и был для нее последним.
После четверти часа я был готов идти домой. Я держал в руках коробку с едой, на спине у меня висело ружье, а за пазухой все так же и был топор. Шагая домой, меня терзали абсолютно разные чувства. Начиная блаженством от мыслей, что моя семья спасена, заканчивая бессилием и подавленностью от совершенного деяния.
Приблизившись к дому, с неизмеримым желанием обнять и накормить моих любимых, я обомлел. Дверь в мой дом была распахнута. Уронив коробку и взяв ружье в руки, я вбежал в дом. Зайдя во внутрь, я упал на колени. На полу лежали Карл и Мэгги, с перерезанными глотками. Они лежали в луже собственной крови на фоне распахнутых шкафов и тумбочек. Было понятно, что пока меня не было, кто-то убил и ограбил их.
Я был в полной фрустрации. Моё дыхание остановилось, я не мог дышать. Каждая попытка сделать вдох оканчивалась чувством удушения. Я упал на бок, и начал кричать. Я кричал, что есть мочи. И только через крик я мог хоть как-то вздохнуть. Не существует слов, которые могли бы описать то, что я чувствовал. Как будто твою душу проткнули тысячами иголок. Ты пытаешься подумать или сделать хоть что-то. Но ты ничего не можешь. И со временем боль только нарастает, начиная сводить тебя сума. Это более не душевная боль, ты чувствуешь ее физически. Ты страдаешь от вечной, сводящей сума боли, которая лишь нарастает и нарастает. В ушах звенит, а в глазах лишь виднеются вспышки от новой волны боли. В этот момент, все, что ты желаешь, это избавиться от боли любым способом. И в отсутствие любых мыслей, проясняется лишь одна «Смерть - это избавление от боли».
Моля о избавление от боли, я беру рядом лежащее ружье. У меня нет мыслей, нет желаний, нет смятения. Все, что я хочу – избавиться от боли. Выстрел.