— Это очень круто, — согласился я, потому что так оно и было.
— Пойдем я покажу тебе кухню! — сказала она с явной гордостью в голосе.
Я последовал за ней в соседнюю комнату. Она была голубой. Все было другого оттенка синего.
— Посмотри вверх.
Я сделал, как было сказано. У меня заняло несколько мгновений, но я понял. Мы были под водой. Я оглянулся, посмотрев на мир из-под воды, чтобы заметить несколько кусочков морской жизни здесь и там. Этот дом было бы трудно продать, потому что, как бы креативно все это ни было, нужен кто-то вроде мамы Таллулы, чтобы оценить его. Моя мать, например... это было бы не в ее стиле.
— Я готова. Я спасу тебя, прежде чем она отведет тебя на лестницу, чтобы показать потолок там.
Я повернулся к Таллуле, и дико раскрашенный дом был забыт. Девушка была потрясающей. Захватывающий. Неудивительно, что двадцатисемилетний учитель был увлечен ею. Она не выглядела на семнадцать. Одетая так, она выглядела старше. Когда все увидят ее сегодня вечером, у нее будет много парней на выбор. Возможно, это было единственное свидание, которое я получу. Свиданий из жалости больше не будет.
— Ванная комната похожа на ночное небо, ее спальня похожа на грозовое небо, а лестница выглядит так, будто ты под лестницей в шкафу с Гарри Поттером.
Таллула ухмыльнулась.
— Я проходила через стадию Гарри Поттера, когда была моложе, и мама сделала это в качестве подарка на день рождения. — Потом Таллула повернулась к матери. — Спасибо, что развлекла его. Люблю тебя, — сказала она и обняла женщину, которая поцеловала ее в щеку.
— Люблю тебя. Развлекайтесь, — сказала она мне так же, как и Таллуле. — Веди машину осторожно. Не забудьте пристегнуть ремни безопасности.
Моя мать всегда говорила то же самое, когда я уходил из дома.
— Всегда, — ответила Таллула.
Потом девушка снова повернулась ко мне, и ее улыбка исчезла.
Девушка выглядела неуверенно. Не пыталась кокетничать. На ее губах не было ухмылки «разве я не великолепна?». Я приподнял бровь, словно бросая ей вызов. Неужели Таллула действительно скажет что-то грубое прямо здесь, перед матерью? Мне нравилась наша словесная перепалка, но я сомневался, что она начнет ее в присутствии своей нетерпеливой матери. А потом это случилось. Таллула медленно улыбнулась. Мне. Я скучал по этой улыбке. Очень скучал. Она была слабой и немного застенчивой. Вот что делало ее улыбку такой чертовски красивой. Она не была высокомерной. Это было уникально, что-то, что я испытывал только с Таллулой. Я не хотел, чтобы это изменилось. Не хотел, чтобы она менялась.
Почему я не пригласил ее на свидание раньше? Мне всегда нравилась ее улыбка. И было приятно находиться рядом с ней. Почему я ждал, пока она похудеет? Неужели я настолько поверхностный?
Да.
Так и есть.
Мне не хотелось в этом признаваться. Или принять это. Но это правда.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказала я ей, не заботясь о том, что ее мать все еще стоит рядом.
Ее щеки порозовели, и девушка опустила ресницы, не в силах смотреть на меня, когда сказала:
— Спасибо.
Это было то, чего мне не хватало. И теперь чувство вины из-за того, что не приглашал ее на свидание до того, как она похудела, было еще хуже. Заставило меня почувствовать себя поверхностным. Таллула была совсем те такой. Она проводила свой первый вечер пятницы в старшей школе со мной. Калекой, которого она хотела ненавидеть. Я навредил ей и причинил боль, которую девушка изо всех сил пыталась удержать против меня, но она рассыпалась в прах. Прямо перед моими глазами.
— Пойдем съедим бургер, — сказал я, когда стало очевидно, что Таллула смущена моим комплиментом и не знает, что с ним делать.
За всю свою жизнь девушка не так часто получила комплименты. То, как она приняла его, было чертовски мило.
— Хорошо, — согласилась она, снова взглянув на меня.
— Пока, ребята, — окликнула ее мать.
— Было приятно официально познакомиться с вами, — сказал я ее матери.
Она просияла, Таллула повернулась, и мы вышли из дома.
Когда дверь за нами закрылась, она посмотрела на меня и сказала:
— Клянусь, она не сумасшедшая.
Я рассмеялся, потому что вообще об этом не думал. Но серьезное выражение лица Таллулы было очаровательным. В моей груди появилась легкость. Я был счастлив.
Черт.
Ты многого обо мне не знаешь