— Подожди, — говорю я, останавливая мысли, потому что мой мир просто взорвался. Они крутятся вокруг меня, и я просто сижу и наблюдаю, как моя жизнь выходит из-под контроля, — ты сказала... наша дочь искала тебя?
Кэмми поднимает голову, и я вижу, что ее глаза наполнены слезами. Нижняя губа слегка дрожит, как и все тело. В это мгновение я вижу перед собой расстроенную семнадцатилетнюю девушку. Из ее горла вырывается звук — словно ее что-то душит, и она начинает плакать, и это ломает все внутри меня. Всякий раз, когда Кэмми плакала, я тоже плакал. Я не мог сдержаться, ведь девушка, которую любил, страдала, и я не мог сделать ничего, чтобы это исправить. Ее слезы, кажется, по-прежнему действуют на меня.
— Она пришла, чтобы найти меня... нас.
Я закрываю глаза, чувствуя, как они наполняются слезами, которые не смогу сдержать, даже если от этого будет зависеть моя жизнь.
— Приемные родители нашли тебя?
Или, наконец, усыновление отменили?
— Нет, — тихо говорит Кэмми. — Была только Эвер.
— Но... всего... ей всего... сегодня ее день рождения. Ей всего тринадцать, и... Вашингтон, она ведь жила не в Вашингтоне, верно? — спрашиваю я, с трудом подбирая слова. Все кажется туманным, как будто меня ударили по голове чем-то тяжелым.
— Она пришла ко мне сама. Не знаю, как она нашла меня, ЭйДжей, но она нашла меня.
— Где она сейчас? Как она выглядит? Она в порядке? Она... — Я как безумный, в панике, совершенно сбит с толку.
Кэмерон поднимает руки, призывая меня успокоиться.
— Хорошо, хорошо. Я знаю, что это слишком. Я чуть не упала в обморок, когда она подошла к моей входной двери. Это было самое странное, ЭйДжей. Она стояла там, и я могла бы… должна была подумать, что это просто ребенок, девочка-скаут, продающая печенье или что-то такое, но когда я увидела эти глаза — твои глаза, эти сумасшедшие цвета Карибского моря глаза, поняла, что это наша дочь. Я даже не стала спрашивать... я просто обняла ее и долго не отпускала. Она позволила мне обнимать ее, ЭйДжей. Она не отпускала меня, — рыдает она.
Я не знаю, что еще делать, кроме как обнять Кэмми и прижать к тебе — так сильно, как хотел прижать к себе уже очень давно.
— Могу я с ней встретиться? Где она сейчас?
— С Каспером, в гостинице дальше по улице.
— Каспер? — переспрашиваю я, втягивая в себя воздух. — Каспер?
— Мой жених, — говорит она.
— Каспер? — спрашиваю я еще раз. — Как призрак?
Она смеется сквозь слезы.
— Он наверняка никогда этого не слышал, — шутит она, указывая на меня пальцем.
— Ты помолвлена с Каспером?
— Да, — отвечает она с легкой улыбкой. — Да.
Но я уже не улыбаюсь.
— Он добр к тебе? Его могут звать хоть Собачье Дерьмо, если он к тебе добр.
Она сжимает губы, и улыбка становится шире.
— Когда мы вместе, он замечательный. Много работает, путешествует еще больше. Он — адвокат.
— Мечта твоего отца, да? — Я не знал много о ее родителях, но знаю, что для их Кэмми никто не мог быть достаточно хорош.
— Да, мама и папа любят его, — пожимает плечами Кэмми.
— А ты?
Ты зашел слишком далеко, ЭйДжей. Слишком далеко. Первый раз за двенадцать с лишним лет я разговариваю с этой девушкой. Это не мое дело.
— Конечно, — говорит она. Возникает неловкая пауза, и я понимаю намек на то, что вопросы об отношениях лучше отложить. Кэмми закрывает руками лицо. — Что насчет тебя? У тебя есть жена, дети?
— Да, у меня есть жена, Тори, и у нас есть годовалый мальчик, Гэвин.
Кэмми улыбается искренней улыбкой и кладет руку мне на колено.
— Так рада слышать, что ты не выполнил свое обещание никогда больше не заводить детей. Я всегда думала, что ты станешь отличным отцом.
— Не планировалось, но у всего есть причина.
Это чертовски точно.
— И как я догадываюсь, ты работаешь на своего отца? — Продолжая держать руку на моем колене, она ковыряет пальцем дырку в моих джинсах.
— Мы с Хантером рулим этим шоу, но да.
— Твоя жизнь выглядит совершенно идеально для меня, ЭйДжей.
— Выглядеть — не значит быть, — говорю я ей.
Она опускает взгляд, может, осознавая правду в моих словах, может быть, чувствуя себя виноватой из-за них, или принимая на свой счет.
— Так что с Эвер, она сбежала?
Вопросы лезут в мою голову один за другим. Не просто так наша тринадцатилетняя дочь появилась в доме Кэмми одна и без присмотра. Что-то должно было случиться, чтобы это произошло.
— Да, она сбежала из приемной семьи, — говорит она.
Я встаю с дивана, пока разум не успел сказать мне, чтобы я сидел на месте и дышал.
— Что, черт возьми, ты говоришь?