— Я так старалась перестать думать о тебе, — шепчет Кэмми. — Мне понадобились годы, чтобы выкинуть тебя из головы.
— Почему ты тогда не вернулась? — спрашиваю я. Я бы с радостью побежал за ней хоть на край света, если бы она только позволила мне, но она не отвечала на мои звонки, и в конце концов мне пришлось принять намек — очень прозрачный намек.
— Я возвращалась, — вздыхает она. — Вообще-то, три раза.
— Что? — спрашиваю я, отстраняясь и поворачивая Кэмми так, чтобы взглянуть ей в глаза. — О чем ты?
— И каждый раз, когда приезжала сюда, я сначала заходила в дом твоих родителей и спрашивала, как у тебя дела. Каждый раз, когда мне говорили, что у тебя есть подруга или жена, я умоляла их не говорить, что заходила. Я не хотела появляться в твоей жизни, если ты уже счастлив.
Я хочу злиться на маму и папу, но не могу. Я ведь не дал им даже заподозрить, что исчезновение Кэмми из моей жизни причинит мне боль.
— Счастлив? — переспрашиваю я.
— Я думала, раз у тебя кто-то есть, ты счастлив, — объясняет она.
Не могу сдержать рвущийся наружу смешок.
— Кэм, я никогда не был счастлив так, как был с тобой, пусть это и глупо, ведь тогда мы были совсем юными.
Она опускает взгляд.
— Это не смешно, — бормочет она. — Я всегда чувствовала то же самое. Когда я увидела у порога Эвер, второй мыслью, которая пришла мне в голову, было то, что у меня наконец есть повод увидеть тебя, и, возможно, нарушить ту идиллию, в которой ты живешь. Это было эгоистично, но…
— Это не было эгоистично. Я не могу сказать тебе, как счастлив, что ты прервала то, что считаешь идиллией.
Кэмми снова обнимает меня, ее голова снова у меня под подбородком — где и должна быть.
— Каспер этого не хочет, — тихо говорит она. — Это не было частью его плана.
— Я знаю. Я только что из твоего номера. Он когда-нибудь причинял тебе боль?
Кэмми отстраняется и скрещивает руки на груди, создавая между нами пространство.
— Нет, он никогда не причинял мне вреда. Физически.
«Жалкий мудак», — резюмирую я.
— Уже поздно, но я не знаю, во сколько обычно ложатся тринадцатилетние дети, и вообще, где вы планировали провести ночь?
— Ну, — вздыхает она, убрав за ухо прядь волос, — честно говоря, я еще не знаю. Наверное, не самое лучшее начало материнства.
— У тебя отлично получается, — говорю я ей.
— Не знаю, — вздыхает она с улыбкой.
— Эвер, эта женщина — просто безумие.
Мое внимание приковано к скрипачке, которая просто отжигает. Я никогда не слышал раньше такой игры. Скрипачка играет современную музыку, но очень необычно. Эвер просто зачарована.
— Ты знаешь ее?
— Это Линдси Стирлинг (Примеч. известная американская скрипачка и танцовщица), — отвечает Эвер, не отрывая от нее взгляда. — Она самая талантливая скрипачка из всех, что я слышала.
— Она большая звезда? — спрашиваю я.
— Вроде того. Странно, что она играет здесь. Это ведь совсем маленький городок.
Кто бы мог подумать, что у меня будет культурная дочь? Это все Кэмми.
Кладу руку на плечо и наблюдаю за ней, пока она наблюдает за скрипачкой. Замечаю, что скрипачка и Эвер одеты похожим образом. Если это современная мода, то я пропустил этот тренд. Кажется, еще вчера я был подростком, и вот уже чувствую себя стариком.
Мы втроем молчим. На лице Эвер настоящее счастье — все тридцать пять минут, пока играет музыка. Скрипачка публично благодарит подругу за то, что пригласила в этот идеальный маленький городок и познакомила ее с Коннектикутом. Полагаю, это объясняет, почему поп-звезда играет посреди парка. Обычно самое волнительное событие в нашем городке — выступление школьного ансамбля.
— Итак, дамы, я думаю, пора найти вам место для отдыха. Что думаете? — спрашиваю я, когда мы идем к дороге.
— Где твоя жена? — спрашивает Эвер.
Я специально прокашливаюсь, пытаясь найти способ избежать ответа и одновременно понимая, что не могу. Технически мне следует быть с Кэмми — то есть, с Тори. Она сама себя отправила в больницу, и я не знаю, что теперь делать. Я знаю, что должен позаботиться о ней, но я устал от заботы.
— ЭйДжей? — Кэмми не пропустила вопрос. — Ты в порядке?
Крепко сжимаю губы и качаю головой.
— Я не знаю, — говорю я им.
— Что именно? — спрашивает Кэмми.
— Я знаю, где она, и не знаю, в порядке ли я.
— Мне очень жаль. Я была настолько поглощена своими проблемами, и даже не подумала спросить тебя, что было после обеда, — говорит Кэмми.