— Так много всего, что я не знаю, с чего начать. — Ко всему прочему, я виноват. Мы с Хантером всегда были очень открыты друг с другом, и не знаю, как он воспримет правду, которую расскажу сейчас. — Я жил во лжи.
— Девочки, отведите Гэвина в гостиную и поиграйте с ним, — говорит Хантер.
— Но я хочу знать, что не так, — говорит Олив. Она говорит совсем не как девочка ее возраста. Оливия — маленький взрослый, которая должна быть в курсе новостей, иначе наступит конец света — ну, по крайней мере, ей так кажется.
— Сейчас же, — говорит Хантер, жестом указывая на выход.
Олив стонет. Они с Ланой забирают Гэвина и уходят в другую комнату.
— Валяй, — говорит Хантер.
Шарлотта встает и хлопает Хантера по плечу.
— Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится.
— Ты можешь остаться, — говорю я ей. — Лучше, если я не буду повторять это дважды и не стану вынуждать кого-то делать это за меня. Мне все равно придется сказать маме и папе, и это будет отстойно.
Шарлотта кажется немного удивленной, услышав, что я хочу, чтобы она осталась, и садится на диван напротив нас.
Я провожу руками по коленям, чувствуя, как в животе все скручивается от того, что должен вывалить на них все эти проблемы.
Снова пытаюсь сделать еще один глубокий вдох, и теперь у меня в легких немного больше места, поэтому делаю еще один глубокий вдох и снова, пока не нахожу в себе силы закрыть глаза и сосредоточиться на том, что нужно сказать.
— Может быть, начнем с того, почему ни с того ни с сего вдруг появилась Кэмми, — говорит Хантер.
— Она только часть этого, — говорю я ему. — Все плохо, Хант. Очень плохо.
— Кто-то умер? — спрашивает он слабым голосом.
— Нет. — Я вдыхаю и выдыхаю еще пару раз, прежде чем, наконец, открыть глаза и посмотреть брату прямо в лицо. — Кэмми родила сразу после выпускного.
— Да, я знаю, — смеется он. — Весь город знал.
Он говорит это обыденным тоном, но затем я вижу, как выражение его лица меняется.
— Она родила от меня, Хант.
— Черт возьми, — выпаливает Шарлотта. Спасибо, Шарлотта.
Хантер откидывается на спинку дивана и пробегает пальцами по волосам.
— Офигеть. Я думал… Разве она не отдала ребенка на усыновление?
— Да, я был против, но у меня не было права голоса. Родители заставили Кэмми отдать ребенка.
— К чему ты клонишь, ЭйДжей?
Он начинает беспокоиться, и я не знаю, куда заведет его разум, но могу сказать, что почти вижу, как от стен отскакивают его мысли.
— Люди, которые забрали нашу дочь, погибли в авиакатастрофе, поэтому она решила отыскать Кэмми.
— Кэмерон, — исправляет он меня. Ясно, эти двое говорили. — Эта та авиакатастрофа несколько недель назад, в которой погибли восемь человек?
Он сосредотачивается совсем не на том, и мне еще тяжелее.
— Да, в любом случае, Кэм… она приехала сюда, чтобы найти меня. Она приехала, чтобы познакомить меня с нашей дочерью. У меня есть дочь, Хантер. Ей тринадцать. Она потрясающая. И она моя. Кэмми выясняет, как сохранить наши родительские права.
Шарлотта сидит с открытым ртом. Хантер тоже, он чешет свой заросший подбородок.
— Вот дерьмо.
— Это не дерьмо, — говорю я ему.
— Почему… что... как ее зовут? — спрашивает он.
— Эвер. — Я чувствую себя немного лучше теперь, когда половина карт выложена на стол.
— Красивое имя, — говорит Шарлотта. — Где они сейчас?
— Занимаются кое-какими делами в гостинице в центре города.
— Почему они там? — спрашивает Хантер. — Они могут остаться здесь. У нас есть место. Боже, им не обязательно жить в гостинице. Я конечно понимаю, Тори наверняка не хочет, чтобы они остановились у вас, но мы-то рады помочь.
Не знаю, как выглядит мое лицо, когда Хантер говорит это, но он отводит взгляд и сглатывает.
— А это другая часть... всего, — говорю я.
— Всего? — переспрашивает Хантер.
— Вчера у Тори был еще один эпизод, — объясняю я.
Хантер закрывает лицо ладонями и упирается локтями в колени.
— Нет, — выдыхает он. — Как не вовремя.
— Да, было ужасно. Вчера вечером я солгал, когда сказал, что мы идем ужинать. Я просто использовал это как оправдание, чтобы ты присмотрел за Гэвином.
— Не волнуйся об этом, — говорит он. — Что… Итак, что происходит?
Мне снова тяжело дышать. Я так взволнован, что больше не могу контролировать свои чертовы легкие.
— Мне пришлось вызвать «скорую». И сегодня утром первым делом я пошел в больницу, чтобы посмотреть, как у нее дела.