— Не хочу даже спрашивать, но знает ли она, что сейчас происходит с Тори?
— Да, она знает, — говорю я, чувствуя себя виноватым и за это тоже. — В любом случае, я рад, что мы поговорили.
— ЭйДжей, — решительно говорит он. — Ты несчастлив уже почти два года. Я терпел, когда ты цеплялся за свою жену, которая постепенно превращалась в полнейшую незнакомку, терпел, когда она превратилась в того, кто не думает о своей жизни и о твоей тоже. Ты растил Гэвина почти в одиночку, и у тебя целых полтора года мешки под глазами от усталости. Ты не шутил, и ты едва ли улыбнулся за последние несколько месяцев. Я скучаю по своему брату, и хотя то, что происходит с Тори, ужасно для вас с Гэвином, часть меня благодарна за то, что теперь ЭйДжей может стать собой. Ты заслуживаешь счастья.
— У него не будет матери, — зло рычу я.
— У него есть чертов отец, и мы оба знаем, что это не конец жизни — я думаю, по моему примеру это видно.
— Я не знаю, — протестую я, хотя аргументов у меня нет.
— Ты хочешь бороться, вернуть ее? — спрашивает Хантер. — Хочешь попробовать сделать что-то, чего раньше не делал? Ты думаешь, это сработает?
Смотрю сквозь него в поисках ответа на вопрос.
— Она моя жена, — ухожу я от ответа.
— А что насчет тебя? — спрашивает Хантер.
— Думаю, мне нужно подумать, — говорю я, вставая с дивана.
— Ты завтра будешь на работе? — спрашивает он.
— Да, с Гэвином на буксире.
— Я могу посидеть с ним завтра днем, если надо, — кричит Шарлотта.
— Разве она не вышла, чтобы не слышать меня? — смеется Хантер.
— Женщины говорят, что не хотят слушать всякую фигню, но они всегда подслушивают. Всегда.
— Это чертовски точно, — соглашается Хантер.
— Очень смешно! — заявляет Шарлотта. — Да, оставь завтра Гэвина здесь. Мы разберемся со всем, ЭйДжей. Не волнуйся, ладно?
Я киваю и направляюсь в гостиную, чтобы собрать вещи Гэвина. Он прыгает по Олив, кидает в нее малину, и она ест ее.
— Нам пора, Олли-Лолли и Лана-Банана.
Девочки поднимаются и заключают меня в медвежьи объятья.
— Мне жаль, — говорит Олив. Я не собираюсь спрашивать, о чем она сожалеет, потому что знаю, что в этом доме вирусом подслушивания заражены все.
Я смотрю на нее, приподняв брови.
— Хорошо, что я люблю тебя, малышка.
— Я встречусь с ней? — спрашивает она тихо. — Эвер. Она моя кузина, верно?
Я киваю, пытаясь спрятать улыбку.
— Вы скоро встретитесь, точно.
Тихое: «да!» срывается с ее губ, и она начинает кружиться. Ей бы понравилось, если бы наша семья стала на сто человек больше... она совсем как Элли.
— Ты дочь своей матери. Это точно, — говорю я, взъерошив ее кудри.
— Дядя! — кричит она. — Не лохмать мне волосы!
Выхожу из дома с Гэвином на руках, но едва делаю пару шагов, как начинает звонить телефон. Внутри все сжимается. Кто это и чего хочет? Тори уехала? Это Кэмми? Она хочет меня видеть? Она передумала?
Это Кэмми, и мне становится немного спокойнее.
— Алло.
— Эй, — говорит она. — Где ты?
— Делюсь горячими новостями с Хантером, — говорю я с тихим смешком. — Только что ушел от них вместе с Гэвином.
— Ты можешь приехать в гостиницу? Нам надо поговорить.
В груди снова появляется эта тяжесть, и в миллионный раз за этот день легкие превращаются в мешки с цементом.
Глава 19
Захожу в номер отеля и вижу Кэмми и Эвер сидящими бок о бок на диване. Они увлеченно о чем-то болтают. Настроение их сразу меняется, когда они видят Гэвина.
Он, конечно, привлекает все их внимание, оставляя меня за пределами их веселого трио. Я усаживаю его перед собой, и он ползет прямо к ним.
— О, Боже, ты самый милый малыш в мире, — говорит Кэмми Гэвину, сползая с дивана, чтобы встретить его на полу.
— Так и есть! — вторит Эвер, усаживая Гэвина себе на колени. Она обнимает его и прижимается к его макушке щекой.
Когда я вижу их вместе, мое сердце наполняется болью — но хорошей болью. Такого я никогда раньше не ощущал, даже если это ощущение и омрачится сейчас словами Кэмми.
— О чем ты хотела поговорить? — нерешительно спрашиваю я.
Кэмми поднимается, оставляя Эвер и Гэвина играть на полу.
— Как Тори? — начинает она, хотя мы оба знаем, что это вовсе не та причина, по которой она позвала меня.
Я беззвучно усмехаюсь. После того, что произошло за последние пару дней, ее вопрос почти кажется шуткой.
— Отлично, — отвечаю я саркастически. — Она сидит в камере с охраной. О, и она никогда больше не хочет видеть Гэвина или меня, ну или, по крайней мере, в обозримом будущем.
— Ох. — Кэмми прижимает ладонь к своей груди. — О, нет. Это ужасно, ЭйДжей. — Она переводит взгляд от Гэвина ко мне и обратно к Гэвину. — Я не могу поверить, что это происходит.