— К твоему сведению, мне не все равно, что произошло на этой неделе, и я точно знаю, что не хочу потерять вас двоих после того, как вы вернулись в мою жизнь.
— ЭйДжей, послушай, пожалуйста. Я не собираюсь говорить тебе, что делать, но тебе надо разобраться со своей жизнью здесь, и потом у нас троих появится какой-то шанс.
— Например, какой? — Знаю, какой отчет хочу получить, но не могу думать о будущем, пока не закрою эту главу своей жизни.
— Я все еще люблю тебя, ЭйДжей. Помнишь наши планы насчет побега?
— Я думаю об этом каждый день, — говорю я, сжимая руки на рулевом колесе.
— Эта история еще не закончена. Нам просто нужно расчистить путь, прежде чем мы двинемся по бездорожью вперед.
Я — внедорожник, а она — навигатор. Как всегда.
— Бездорожье означает неизведанный путь, Кэмми.
— Не в этом случае.
Может быть, здесь я и ошибался. Мои стереотипы стали причиной настоящей катастрофы. Может быть, длинная извилистая дорога, по которой придется ехать в два раза дольше — это и есть лучший путь.
Эвер молчит, пока мы не останавливаемся у прокатной компании. Выйдя из машины, она обхватывает меня руками, прижимая голову к моей груди.
— Я знаю, что ты мой отец, — говорит она. — Я хотела узнать тебя с восьми лет. — Эвер пожимает плечами. — Знаю, сейчас это значит не очень много, но спасибо, что боролся за меня. Никто и никогда не боролся за меня.
Я боролся за тебя, Эвер. Я боролся за тебя с того дня, как ты появилась на свет.
Эвер забирает из грузовика свою сумку с вещами и целует Гэвина в щеку.
— Увидимся, братишка. Не волнуйся, я научу тебя, как злить нашего папочку.
Я едва не плачу — это, может быть, лучшее, что я когда-либо слышал в своей жизни. Слезы вот-вот покатятся по моим щекам, и если Кэмми подойдет еще на шаг, я расплачусь.
И Кэмми подходит ко мне. Протягивает руки и гладит мое лицо.
— Посмотри на меня, — просит она.
Так и выходит. Слезы текут из моих глаз, и я почти не вижу ее.
— Делай то, что лучше для тебя и Гэвина. Независимо от того, кто имеет права, Эвер всегда будет твоей дочерью — нашей дочерью. Юридическая волокита — это просто... оставь это мне, хорошо?
— Что насчет нас, Кэм?
Она смотрит на мою руку.
— Я хочу, чтобы ты думал о том, что хочешь сам. Даже если тебе особенно не о чем сожалеть, притворись, что сожалеешь — о том, что не можешь принять другое решение. Оплачь то, что есть, и чего не будет. Излечись. И когда все будет сказано и сделано, если ты сам этого захочешь, мы сможем продолжить с того места, где остановились тринадцать лет назад.
— На качелях возле фермерского дома? — спрашиваю я, пытаясь выдавить смешок.
— Это ужасно, тебе не кажется? — спрашивает Кэмми, тоже пытаясь рассмеяться.
— Может, для тебя.
Кэмми приподнимается на носочки и целует меня в щеку.
— Я буду держать тебя в курсе дел. Обещаю.
Она скользит рукой по моему лицу и улыбается, прежде чем наклониться и заглянуть в салон. Затем проводит тыльной стороной ладони по щеке Гэвина.
— А ты, малыш. Если тебе что-то понадобится, знай, я буду рядом. Просто пригляди за папой некоторое время, хорошо?
Я не умею прощаться. Я ненавижу молчать. Не могу смотреть, как люди, которых люблю, уходят от меня. Это уже второй раз, когда я теряю женщину, которую люблю. Второй раз, когда дочь забирают у меня, и мне больно, как будто это первый раз.
Глава 21
Семь месяцев спустя
— Вот так, дружочек. Я вернусь за тобой через несколько часов. Ну-ка, давай крепко обнимемся.
Возить Гэвина в детский сад каждый день в течение последних четырех месяцев было непросто. Я к этому не привык, но Гэвин освоился запросто.
Хантер же каким-то образом умудрялся брать Олив с собой на работу — каждый день в течение пяти лет, но Олив и Гэвин — два совершенно разных ребенка. С тех пор, как Гэвин начал ходить, он вообще не сидит на месте. Постоянно ищет неприятностей. Олив была наблюдателем; так что Хантеру всяко было легче.
— Все будет просто отлично! — успокаивает меня Таня, нянечка детского сада. — Сегодня у нас в планах куча интересных вещей, верно, Гэвин?
Она поднимает Гэвина и усаживает его себе на бедро. Таня много раз говорила мне, что у нее слабость к Гэвину. Может, она говорит так всем родителям, но мне кажется, что Гэвин в хороших руках.
— Люблю тебя, приятель! — говорю я и выхожу за дверь.
Прихожу на работу вовремя — на удивление, вот уже четыре месяца я не опаздываю. Думаю, это потому, что кроме заботы о Гэвине я тратил много времени и сил на то, чтобы помочь Тори. Я стал лучше работать, и мы получили более высокооплачиваемый объект, так что жаловаться было теперь не на что.