Он медленно достает таблетки, сонно моргает, чувствует на себе любопытный взгляд Джейсона.
– От чего они?
Крис знал, что рано или поздно ему придется встретиться с этим вопросом, но все же надеялся, что волк решит, что это не его дело, и не будет спрашивать.
– Витамины, – бросает он коротко, всем своим видом демонстрируя, что разговор окончен. В глазах Джейсона легко можно заметить насмешку. Волк не верит ему. Это вызывает лишь раздражение, которое Крис и не думает сдерживать.
Он слезает с бревна и ложится на землю, накрываясь пиджаком.
– Я спать, а ты как знаешь, умник.
Кристофер закрывает глаза, и никакие камешки, впивающиеся в спину, не помешают ему провалиться в сон.
Глава 5
Красный ворс под ногами мягкий и приятный. Кристофер смотрит на голые ступни, чуть склоняя голову. Гостиная, где лежит этот ковер, большая и светлая. Вокруг – теплые древесные оттенки, разбавленные золотым декором, что добавляет в обстановку той самой сдержанной роскоши.
В камине горит огонь, его дым уходит в трубу, оставляя после себя немыслимый слой копоти на кирпичной кладке – убирать придется слугам. Царит тишина, которую нарушает только ритмичный ход часов.
Крис делает шаг к камину. Все вокруг кажется таким безмятежным и спокойным, но эта иллюзия быстро разрушается, словно разбитое камнем стекло, осыпается осколками на мягкий красный ковер. Дверь скрипит, и Крису совсем не хочется оборачиваться, чтобы посмотреть, кто вошел. Его желание не имеет значения: он должен, и у него нет иного выхода.
Развернувшись, он встречается взглядом с зелеными глазами, так похожими на его собственные. На мгновение кажется, что он смотрит в зеркало, но это иллюзия. Седые, аккуратно уложенные волосы пострижены коротко, подчеркивая острые скулы и плотно сжатую линию губ. Его лицо обманчиво бесстрастно. Позади виднеется фигура женщины, которая смотрит чуть насмешливо и самодовольно.
Кристофер опускает голову и вновь начинает рассматривать ковер и свои босые ноги. По его телу пробегает дрожь: теперь тиканье часов кажется угрожающим.
– Кристофер.
Крис вздрагивает и лишь сильнее вжимает голову в плечи.
– Да, отец?
– Что непонятного было в том, что я сказал, когда просил не опаздывать на ужин? Ты хоть что-то можешь сделать правильно, в срок?
Сердце бьется бешено, и все, что получается произнести, – это сбивчивые мольбы о прощении. Пальцы сжимают его подбородок, до боли, до синяков, поднимают его голову вверх – зеленые глаза встречаются с другими такими же. Но насколько бы похожими они ни были, у них нет ничего общего: страх и обреченность в одних, злость и раздражение в других.
– Ты настоящее ничтожество. Кэрол.
Женщина по-хищнически обходит Криса со спины, наклоняется, чтобы самодовольно прошептать на ухо:
– А я предупреждала тебя: без опозданий.
Она исчезает так же, как и появилась. Крису даже не надо оборачиваться, чтобы узнать, где она теперь.
– Кристофер! Кристофер! Кристо…
– …фер! Крис! Эй, Крис!
Он чувствует, как его трясут, распахивает глаза, тяжело дышит и испуганно смотрит в чужое лицо. Карие – не зеленые – глаза смотрят на него с беспокойством.
– Дыши!
Только сейчас Кристофер замечает, что не дышит. Он втягивает лесной воздух так резко, что начинает кашлять. Все его тело горит, пот стекает по лицу. Кошмар. Всего лишь кошмар. Его дыхание постепенно приходит в норму, но Джейсон все еще сжимает его плечи до боли, и Крис слегка поводит ими, чтобы тот отпустил. Коуэлл мгновенно отдергивает руки.
– Ты метался, я подумал, у тебя кошмар.
Крис кивает и переводит взгляд на небо – точнее, на темно-голубые просветы за кронами деревьев. Рассвет только занимается.
– Что тебе снилось?
Кристофер вздрагивает и разгневанно смотрит на Джейсона.
– Не твое собачье дело, – произносит он почти по слогам. Кажется, он вот-вот зарычит, совсем как Джейсон недавно. – Я же не спрашиваю, что за уродство на твоей спине.
Джейсон тяжело вздыхает, закатывая глаза, и это заставляет Кристофера взвиться еще сильнее. Он уже собирается сказать какую-нибудь гадость, но волк ловит его взгляд, и слова застревают в горле, отказываясь срываться с губ.
– Я был рабом в борделе. Меня купили, когда мне было тринадцать лет, а на спине – следы моего обучения. Те, что постарше, – из детства, а те, что посвежее, получены совсем недавно, потому что воспитать меня так и не вышло.