Элис устроилась медсестрой в детский сад и работала там, пока не начали происходить непонятные сбои в её организме. Память ухудшалась. Хьюго и Джейсон пытались ей помочь, они делали это как могли.
Но дальше всё было не так, как я рассказывала до этого. Да, Джейсон пропадал днями, неделями и месяцами в лаборатории, чтобы создать лекарство для Элис. А Хьюго сначала помогал ему, как коллега и друг, но потом перестал это делать, потому что кое-что понял. На самом деле Джейсон создал экспериментальное лекарство, которое не было изучено до конца. GS-3. Так оно называлось, – она выдохнула, сложила пальцы в замок и, поводив взглядом по ординаторской, продолжила: Он дал его Элис.
Её голос задрожал. Девушка закрыла глаза, собираясь с силами. Мне было страшно пошевелиться. Казалось, рядом со мной – пташка – и одно неверное движение или легкий свист воздуха в ноздрях заставят её упорхнуть навсегда. Я знал и чувствовал, как ей мучительно от истории, но мог помочь лишь собственной тишиной.
– Он дал ей непроверенное средство, но он понимал, что у них нет времени, что всё может привести к ужасным последствиям. Ведь не только память подвергалась нарушению, но и мыслительная деятельность, и нервная, и обменная, которые могли повлечь за собой отказ от движения всего тела и прекращение метаболических процессов, – она остановилась и лишь глазами посмотрела на меня, видимо, с мыслью, понимаю ли я, о чем она говорит. – Он очень боялся всего этого и не хотел терять Элис. Потому дал ей то, что не было проверено.
И сначала всё было хорошо. Она переставала забывать, память начинала возвращаться. Они с Джейсоном уехали на озеро на очень долгий промежуток времени. Тогда Хьюго предупредил его о возможном прекращении действия лекарства, но самоуверенный Джейсон не придал значения совету друга. Вернувшись домой, они некоторое время провели вдвоем. А потом всё внезапно стало хуже, – Каролина сжала губы и медленно расслабила их. – Этим «докторам», – она дважды сжала и распрямила указательный и средний пальцы на обеих руках, – пришла в голову мысль. Они собрали свои сбережения и выкупили больницу, что простаивала уже много лет просто так. Больницу Хоторн. Но правительство было против того, чтобы они забирали абсолютно всю территорию. И здание разделили на… три части, – выпалила она.
– На три? – переспросил я. – Ты говорила о двух.
– Терпение, – она подняла длинный палец. Девушка до сих пор сидела так, не сдвигаясь ни на миллиметр ко мне. Иногда думалось, что она говорит в пустоту. – Главная часть здания стала поместьем Хоторн, куда и была определена Элис. Слева от неё располагались небольшие домики-палаты, поскольку эти двое не могли содержать там только Элис. Чтобы отвести подозрение.
– Подожди. Зачем правительству нужны были такие проблемы с разделением больницы на части? Разве это могло чем-то помочь? – решил уточнить я.
– Понимаешь, – она вздохнула, – когда тебе нужно скрыть то, что не должно быть у всех на виду, ты делаешь для этого всё, что угодно. Так получилось и здесь. Хоторнская больница была открыта за 191 год до её повторного открытия, и, как говорит мемориальная табличка, «лечили там меньше всего как людей, но больше всего как лабораторных экспериментов». Именно по этой причине её закрыли где-то в 1950 году. И через 47 лет «Доктор Джейсон Бэтлам и его друг детства Хьюго Симмс», так написано там, открыли больницу как поместье-центр реабилитации.
– Получается, они тоже скрывали свои истинные цели? – опустил я взгляд на пол.
– Ещё как. Вернее, делал всё Джейсон. Хьюго лишь вложил небольшую часть за треть… – сказала она, остановившись, но вспомнила, что выдает всю историю на чистоту, исправилась: за шестую часть больницы.
– Почему так мало?
– Он понял, что не нужен Элис.
– Но ведь это не могло закончиться просто так, – я развел руками.
– Да, и так оно не закончилось, – она помолчала с секунду и продолжила: Элис была помещена туда под предлогом лечения. Она наверняка знала, чего стоило поместье, и не хотела быть обузой для Джейсона. Её радовало, что Хьюго навещает её, пусть и редко. Даже я приходила к ней однажды. Но она просила больше не приходить, потому что не хотела, чтобы я видела её в ужасном состоянии. Элис действительно изменилась за тот промежуток времени: волосы поредели, лицо осунулось, тело исхудало. Я знаю, что ей нужен был собеседник, чтобы излить весь накопившийся груз, и я пыталась им быть. Однако она того не хотела, – уголок губы слегка приподнялся. – Знаешь, возможно, уже тогда она решилась умереть. Потому просила не приходить больше.
Джейсон так же пропадал в лаборатории, местонахождение которой было никому не известно. Изредка он навещал Элис, проводил с ней несколько часов утром. Но женщине всегда нужно, чтобы любимый мужчина был рядом, особенно женщине, чувствующей приближение смерти. Джейсон этого не понимал и пытался найти способ вылечить жену. Я прекрасно понимаю и того, и другого, но тогда никто не был способен вразумить Джейсона. Он пытался дать ей шанс жить, хотел снова вдохнуть в неё жизнь и радость, искал пути её выздоровления и потому поступил так мерзко. Но если бы хоть кто-нибудь повлиял на него, сказал ему, что она нуждается в нем, что проводит бессонные ночи в холодной кровати, что смотрит отсутствующим взглядом в одну точку, что злится, когда осознает тяжесть своего положения или собственную слабость, что она плачет, едва увидит отражение в зеркале, что она осознала всю свою никчемность и ненужность, что всё чаще и чаще в голове появляется мысль о самоубийстве. Но все молчали. Абсолютно все, даже я. Словно меня это не касается, – она склонила голову и с трудом сглотнула. Мне становилось жутко, ладони вспотели от неожиданной исповеди. – Мне казалось, что всё разрешится само собой, как то обычно бывало. Но я не понимала, что её жизнь балансирует на грани, я боялась того, что не смогу помочь ей. Боялась ответственности за свою помощь. Я не могла ничего сделать. Не могла и не хотела. Я думала, что Элис выйдет за Джейсона, и всё будет прекрасно. Что моя мечта быть с Хьюго осуществится и почувствую себя счастливой женщиной. Мне казалось, что именно в этом была моя цель. Захватить его, как трофей, и плевать на всё вокруг. Но реальность оказалась страшнее и серьезнее. Она проводила очень много времени в Хоторне, настолько много, что поля прочитанных книг были усеяны палочками прошедших дней. Она была там одна, – её губы лихорадочно дрожали, слова сливались в непонятную скороговорку. – Абсолютно одна. А мы… Никто из нас этого не понимал, никто не пытался изменить её положения, никто не старался быть с ней рядом, когда она умирала. Она умирала в одиночестве! – она подскочила, поворачиваясь ко мне. И я увидел слезы страдания. – Вот, что страшно! И двое любящих её мужчин не сделали ничего, чтобы что-то поменять. Да ни один из нас не видел страданий Элис, её просьб о помощи и свободе. Даже я старалась не слушать её, не воспринимать слова всерьез. Просто опустила руки и отгородилась от этой истории.