И вдруг…
18 июня на кафедру, вежливо постучавшись и робко спросив разрешения, вошел Федор Артемьев. С первого взгляда было видно: что-то в парне не так, он не такой, как всегда. Это насторожило Галию. Ее студент, держа руку у самого сердца, чем, очевидно, выражалось его глубокое уважение и почтение к преподавателю, сказал:
– Извините, пожалуйста, за беспокойство, Галия Нуриевна! Я хотел спросить: а можно, чтобы вся наша группа сдала вам предмет завтра? Просто мы хотим как можно лучше подготовиться! Заранее за все вам огромное спасибо!
– Да, конечно же, Федя, можно, – несколько растерялась Галия.
Артемьев продолжил:
– Извините, пожалуйста, уважаемая Галия Нуриевна, а во сколько нам следует прийти? Главное, чтобы это вам было удобно, чтобы мы вас не потревожили!
Она назвала время сдачи экзамена.
– Как скажете, так и сделаем, – ответил Федор, исполненный трепетного почтения. – Мы вам очень признательны, Галия Нуриевна, что вы любезно согласились нас принять, а не поставили нам всем непроходные баллы.
Галия была потрясена.
«Может, здесь опять какой-то подвох?! – подумала она. – Человек может так резко изменить свое поведение к лучшему только в случае, когда ему что-то от тебя нужно, и когда он уверен, что вполне может получить желаемое. А от меня-то что можно получить? Оценки хорошие просто так я им не поставлю. У него и его гоп-компании этого шанса просто нет. И они все это отлично знают! Но тогда почему Федор стал вдруг таким «шелковым»? Все это мне совершенно непонятно. А какая-то причина – точно есть!».
Озадаченная поведением студента, преподаватель, тем не менее, не забыла спросить, требуется ли им помощь в подготовке. Студент ответил, что они занимаются день и ночь, а затем «толкнул» в адрес преподавателя Кадыровой и вовсе сногсшибательную речь:
– От души благодарю, уважаемая Галия Нуриевна, но мы не посмеем вас отвлекать от дел… Мы сами постараемся, чтобы вы не тратили на нас свое драгоценное время… Вы итак в нас вложили много сил. Спасибо вам за это все, за вашу заботу о нас… Галия Нуриевна, пожалуйста, простите меня и всю нашу группу за многочисленные огорчения, доставленные вам нами. Лично я вел себя просто как бесстыжий хам, подлец и негодяй. Вы вправе на меня за это сердиться, но я всем сердцем молю вас о великодушном прощении! И заранее благодарю вас за время, потраченное на всех нас, недостойных!!!
После этой тирады Артемьев, наконец, откланялся, чему опешившая Галия была даже рада. Она еще долго сидела за своим столом и не могла прийти в себя, пытаясь осмыслить шокировавшее ее поведение этого студента, еще недавно ее так недолюбливавшего.
На следующий день Федор пришел к историку вместе с Наргизой Алимовой и всей их группой будущих экономистов-международников. Ребята отвечали довольно хорошо. Было видно, что к сдаче экзамена они добросовестно готовились.
Самым же удивительным для Галии было то, что ни один из них даже не намекнул ей ни о презенте в конвертике, ни о высоких баллах.
Опустив глаза и вытаскивая зачетку, Наргиза сказала:
– Галия Нуриевна, мы с моими сокурсниками так плохо учились весь год, что вы будете совершенно правы, если поставите нам самые низкие баллы, какие мы и заслужили… Мы даже не смеем надеяться на ваше снисхождение.
Она молча, все так же с опущенной головой, протянула зачетную книжку преподавателю. Ее примеру последовали и другие.
Впервые в своей жизни эти ребята были такие тихие и кроткие. Никто из них не позировал. Все во внешнем виде студентов говорило об их искреннем смирении перед многоуважаемым и почитаемым ими наставником, о глубочайшей ему покорности.
Галия была растрогана. Она думала: почему эти ребята стали такими?.. У нее вдруг возникло необъяснимое ощущение, будто кто-то неизвестный задал им всем отличную воспитательную трепку.
Кадырова доброжелательно, со всей теплотой, на какую только была способна, улыбнулась студентам. А затем поставила каждому из них – преобразившихся, непривычно вежливых и дружелюбных – самые высокие баллы, какие они все теперь честно заслужили.
Когда ребята выходили из кабинета, где сдавали предмет, кто-то громко чихнул.