Все эти годы мне казалось, что я никогда не любила его, но потом стала часто видеть в беспокойных снах. Силуэт Армандо, уходящего в море, превратился в назойливый мираж, стоило мне только взглянуть на морскую гладь. Я много думала об этом и, наконец, поняла: я любила его за Венецию. За ту жизнь, о которой он всегда мне напоминал, и которую я потеряла. Жизнь, которую я любила больше отца, друзей, своего палаццо и театра, в котором играла. Больше всего. Армандо это чувствовал, как чувствовал и боль от собственного бессилия вернуть мне желаемое.
А теперь его не стало. Не осталось ни единой ниточки, связывающей меня с Венецией. Я думала о возвращении, но отбросила эту идею. Я не хочу вернуться в мой потерянный рай постаревшим, разбитым жизнью существом. Да и нынешняя Венеция уже другая, не наполненная свободой, роскошью, театром и вином. Той Венеции для меня больше не существует".
* * *
Шторм усиливался, и подкатившаяся волна с силой ударила о прибрежные камни, окатив меня мутной водой. Я подскочил со скамейки, на которой уснул. Увидел удаляющуюся женскую фигуру в развивающихся одеждах и шляпе. Волна окатила меня еще раз, выбив последние капли спиртного из моей головы.
Мне снилась Венеция и роскошный палаццо, а потом таинственная фигура гондольера Армандо, увозящего на рассвете молодую девушку в просторы Адриатического моря. Это не была Лаура. Этой девушки вообще не существовало нигде, кроме моей хмельной головы, как и всей истории, только что мне приснившейся.
А настоящая Лаура, уже скрывшаяся в улочках старинного города, была обычной жительницей Пореча, с которой я мило поболтал в ресторане. И, кажется, выпил лишнего.
Конец