— И царапина на щеке, — добавил он. Покачав головой, словно она была непослушным ребенком, Джошуа бережно потрогал подсохшую болячку.
— Боевые шрамы, — улыбнулась она, ощутив холодок под ложечкой. Надо было думать, прежде чем очертя голову лезть через живую изгородь, колючую, как иголки дикобраза. Они с Томми играли в охоту на волков в заросшей кустами задней части сада.
— Пицца, — с отсутствующим видом пробормотала она, вдыхая знакомый запах мыла и чистой кожи.
— С какой начинкой?
— Я все время забываю принести ваш свитер, — вслух подумала Клеменси и увидела в его глазах легкое недоумение. Джошуа явно не мог понять, что общего у пиццы со свитером. — Вы забыли его в понедельник. Я не люблю анчоусы. — Но зато она любит то, как курчавятся его влажные волосы над высоким лбом… Любит? Нет, ей нравится, быстро поправилась Клеменси.
— Значит, без перца, — пробормотал Джошуа, оборачиваясь к двери.
— Без анчоусов, — мягко поправила она. Ничего удивительного, что его мысли тоже витают где-то далеко. — Поцелуйте за меня Джейми.
Он кивнул и, негромко насвистывая, вышел на лестничную площадку. Клеменси узнала знакомую мелодию и начала напевать ее себе под нос. Она завернула краны, сунула руку в воду, чтобы проверить температуру, выпрямилась и мельком увидела свое отражение в зеркале. Неужели эта девушка с горящими щеками и блаженной улыбкой — действительно она? Клеменси громко засмеялась и пошла искать Томми. Кажется, охота на волков пошла ей на пользу.
Видимо, эта охота шла на пользу и маленьким мальчикам: Томми чуть не уснул прямо в ванне.
— Спокойной ночи. — Она уложила его в постель и нежно поцеловала в лоб.
— Завтра вечером я расскажу вам другую сказку про гусеницу и улитку, — сонно пробормотал он.
— Буду ждать с нетерпением, — мягко сказала Клеменси, когда он закрыл глаза. Она долго смотрела на спящего мальчика, затем поднялась и вдруг застыла на месте. Почему они с Томми решили, что завтра вечером она снова будет здесь?
Прогноз мог и не сбыться. Завтра суббота, занятий в школе не будет, а поскольку Джейми выздоравливает, Томми вполне может поехать с отцом в больницу. Конечно, она сделает все, чтобы помочь Джошуа, пока Джейми полностью не оправится, но на том ее участие в жизни семьи Харрингтонов и закончится. А в понедельник она выйдет на работу.
Конечно, время от времени она будет видеть Томми и Джейми, но это совсем другое дело, грустно подумала Клеменси. Ее взгляд снова упал на спящего ребенка. Нельзя позволить себе привязаться к нему. Когда Клеменси бережно пригладила темный вихор на лбу Томми, у нее сжалось сердце. Мальчик был так похож на отца…
7
— Пицца. Без анчоусов. — Джошуа поставил на кухонный стол две круглых коробки, одним движением плеч сбросил с себя пиджак и повесил его на спинку стула.
— Как Джейми? — Клеменси вынула из ящика два столовых прибора.
— При моем появлении расплылся до ушей. Измученный, но гордый своими ранами. — Харрингтон открыл холодильник и достал бутылку вина. — И жаждущий узнать все подробности операции, — иронически добавил он.
Клеменси представила себе эту сцену, улыбнулась и, сообразив, что уже темно, включила верхний свет.
— Может, поедим в гостиной? — предложил Джошуа.
— Я всегда считала, что это не слишком удобно, — возразила Клеменси, повернулась к нему спиной и начала накрывать на стол. Здесь, на ярко освещенной кухне, было куда безопаснее.
— Вина?
— Нет, спасибо, — решительно отказалась она.
— Что-то случилось? — тихо спросил Харрингтон.
Клеменси напряглась, когда Джошуа очутился за ее спиной.
— Нет. Просто немного устала, — непринужденно сказала она, оглянувшись, но избегая взгляда проницательных синих глаз. — Впрочем, я передумала. Ничего, если я все-таки выпью?
— Конечно, — учтиво сказал Джошуа, но вместо того, чтобы отойти, еще раз внимательно посмотрел ей в лицо. На мгновение Клеменси решила, что допрос будет продолжен. Однако Джошуа передумал и, к ее облегчению, полез в буфет за вторым бокалом.
Что бы он сказал, если бы Клеменси поведала ему правду? Правду, которую только что открыла сама? Джошуа, кажется, я полюбила вас. Да. Так и есть.
Конечно, он встревожился бы. И испугался. Он был бы добр, заботлив, мягок, ни за что не причинил бы ей боли. По иронии судьбы, именно за эти качества она его и полюбила. И это было бы совершенно невыносимо.
Она незаметно покосилась на Джошуа, ловко откупоривавшего бутылку. Картину довершала агрессивная мужественность. Итог получался ошеломляющим. И зачем только форма соответствует содержанию? Почему воспоминания о том, каким он был пять лет назад, вместо того, чтобы поблекнуть со временем, остались такими же четкими?