— Скажи это. Если ты не скажешь, то будешь жалеть об этом.
К черту мои слезы.
Я обернулась.
— Я не сказала тебе, потому что хотела, чтобы ты сам вспомнил о нас и о своих чувствах ко мне. И я хотела быть рядом, когда это случится. Я хотела увидеть выражение твоего лица. И я хотела, чтобы оно передавало те чувства, которые я испытала, когда поняла, что ты влюбляешься в меня во второй раз, даже не вспомнив о первом. Я хотела знать, испытывал ли ты это чувство благоговения и судьбы, словно для нас было невозможно не влюбляться при каждом удобном случае.
Фишер сдулся. Он даже не мог смотреть на меня.
Я повернулась и продолжила свой путь домой.
— Мы дурачились на бильярдном столе. В твоей спальне. В моем шкафу. На моей кровати. На кухне внизу. В моей мастерской.
Я остановилась на его словах, но не могла повернуться, потому что не была уверена, действительно ли я слышу то, что мне кажется.
— А однажды ночью мы спали на крыльце. Ты споткнулась на одной из моих стройплощадок и оказалась с гвоздем в руке. Я отнес тебя в грузовик. И всю дорогу я чувствовал запах твоих волос. И я подумал… если бы я мог провести остаток своей жизни, вдыхая запах ее волос, я бы умер счастливым человеком. Ты знала об этом? Ты знала, как мне нравился запах твоих волос, цветочный аромат твоей кожи и то, что ты наносила за уши и на шею? Да, это дерьмо сводило меня с ума.
Я не могла отвернуться. Или моргнуть. Я едва могла дышать. Но я могла плакать. И я плакала. Очень, очень сильно.
Он думал. Если он думал. Он знал. Если он знал. Он помнил… все.
— Пять лет назад я любил тебя, а ты любила меня. Это было чертовски грязно… но мы были настоящими. Просто время было неподходящее. Похоже, мы всегда не вовремя. И я сожалею об этом. Но ты здесь. И я здесь. А мой лучший школьный друг приехал в город на следующие две недели, и ты должна пойти поиграть с нами в бильярд.
Я поворачивалась на градус каждую секунду, как тикающие часы, пока не сталкиваюсь с ним — с этим блеском в его глазах.
— Я люблю тебя сегодня. — Он пожал плечами. — И я собираюсь проснуться и сделать то же самое завтра.
У меня было так много вопросов. Занимался ли он сексом с Энджи в Коста-Рике? Это был мой самый большой вопрос, или я так думала. Но по мере того, как я продвигалась в его сторону, я поняла, что это не имеет значения. Если я хотела переступить этот порог и вернуться в его жизнь, это не имело значения. Если я принимала его любовь и безвозмездно отдавала ее взамен, существовали библейские правила любви, которым я должна была следовать.
Она никогда не ревновала и не требовала своего.
Она не была раздражительной.
Она не ведет учет обид.
Любовь никогда не сдается.
Никогда не теряла веры.
Любовь всегда надеялась.
И она выстояла в любых обстоятельствах.
Однако прежде, чем я смогла сделать последний шаг к нему, он должен был ответить на один вопрос.
— Ты когда-нибудь собирался прийти за мной?
Фишер улыбнулся своей великолепной, неподражаемой ухмылкой, и это мгновенно вызвало новую порцию жгучих слез в моих глазах. Сердце взорвалось, как воздушный шар, а в животе затрепетало, заставляя трепетать знакомые крошечные крылышки.
— Я думал об этом.
— Я нашла своего потерянного рыбака, — прошептала я, делая последний шаг и обхватывая его руками, наши губы воссоединились после слишком долгой разлуки.
Когда мы отстранились на дюйм и посмотрели друг на друга, он снова усмехнулся.
— Я же говорил тебе, что все, что тебе нужно сделать, — это пойти и постучать в его дверь. — Он провел большими пальцами по моим щекам. — Не плачь. Я не хочу, чтобы Шейн думал, что я заставил свою девочку грустить.
— Ты помнишь.
Он усмехнулся.
— Я помню. Я просто не ожидал, что наши воспоминания будут такими… развратными. И когда это случилось, когда я вспомнил это чувство, оно было неописуемым, как будто вселенная смеялась надо мной. Как я мог не знать? Не то, чтобы мой мозг формировал память, скорее моя душа стучала по сердцу и говорила: «Эй, тупица, помнишь ее? Мы любим ее. Мы всегда будем ее любить».
Я прижалась лбом к его груди и рассмеялась.
— Небезопасно для работы…
— Без шуток. — Он взял меня за руку и повел обратно к своему дому. — Знаешь, я больше не могу играть в бильярд без эрекции. Ты хоть представляешь, как это неловко, когда ты играешь против парня?
Я хихикнула.
Когда мы добрались до подвала, Фишер отпустил мою руку и взял пиво.
— Шейн, это Риз. Извини, что мы пропали. Она немного пугливая.