Сквозь туман неги, покрывшей ее сознание, Карла подумала, что Джарид – еще более великий художник, чем она себе представляла. Она буквально забилась в конвульсиях при виде эротичных картин, нарисованных им несколькими фразами. Совершенно растаяв, всем сердцем желая исполнить любые его прихоти, какие только могли возникнуть, она улыбнулась с откровенной чувственностью:
– Я тоже этого хочу.
Джарид с трудом сглотнул и прошептал слова, от которых все ее тело превратилось в жидкий огонь.
– Я хочу видеть тебя... всю.
– Да.
– Я хочу, чтобы ты видела меня... всего меня, – произнес он и задержал дыхание.
– Да, – ответила Карла. Она сняла руки с его шеи и принялась за дело, начав с верхней пуговицы своей блузки. Ее пальцы замерли, накрытые его ладонью. Она подняла на него удивленные глаза.
– Разреши мне, любимая, – попросил он, затем нагнул голову и легко прикоснулся к ее губам нежным поцелуем.
С откровенной неохотой отрывая себя от нее, Джарид встал и, потянув ее за руки, поставил Карлу лицом к себе. Мучительно медленно он расстегнул пуговицы на блузке и снял ее. Едва он дотронулся до Карлы, вся ее кожа вдруг нагрелась под скользящим прикосновением его рук и вспыхнула пламенем неуемного желания. Пламя жадно разгоралось с каждым предметом одежды, который Джарид снимал с трепещущего тела Карлы.
И вот она стояла перед ним, нагая и совершенно не испытывающая страха. Она словно превратилась в мерцающий факел, светясь изнутри волнением и готовностью броситься в огонь его пламенных объятий.
– Ты прекрасна, – сказал Джарид, и в его голосе ей послышалось благоговение. – Так изумительно прекрасна.
Глядя ей прямо в глаза, он взялся за низ пуловера. Карла пресекла его движение, сжав его руки своими.
– Разреши мне... любимый.
Процесс раздевания повторился. Мелко дрожа от прикосновений, замирая при виде каждой обнаженной части его великолепного мужского тела, Карла точно воспроизводила его движения. Ее глаза блеснули и расширились, когда последний удаленный предмет одежды обнаружил впечатляющие силу и мощь его желания.
– Ты тоже прекрасен, – сказала она почтительным шепотом и, волнуясь, нежно погладила его кончиками пальцев.
– О Боже! – простонал Джарид, сотрясаясь в ответ на ее прикосновение. – Карла...
Схватив ее руку, он повлек ее за собой на постель.
– Люби меня. И дай мне любить тебя.
Он нашел ртом ее губы; с неистовой страстью его язык погрузился во влажную нежность ее рта. Душа и тело Карлы отдались бурно растущему и сносящему все на своем пути потоку наслаждения.
Любовь сдавалась и побеждала.
Полные пьянящей отрады минуты текли бесконечно. Джарид ласково поглаживал рукой тело Карлы, стараясь не пропустить ни миллиметра на ее коже. Карлу никогда прежде не ласкали так нежно – переживание было потрясающим. В уголках ее глаз блестели слезы, а слова любви, рождаясь беспрестанно, не находили выхода, утопая в этих необъяснимых счастливых слезах.
– Почему ты плачешь? – спросил Джарид, и страстное дыхание в его голосе сменилось тревогой: – Я сделал тебе больно?
– Нет! – быстро успокоила его Карла. – Я не то чтобы плачу, Джарид, милый. Я просто...
Нежно проведя рукой по его лицу, она разгладила тревожные морщинки.
– Джарид, я и не догадывалась, что это может быть так прекрасно. Я и не знала... – Она вдруг осеклась и выразила охватившие ее чувства своими ласковыми пальцами.
Когда кончики ее пальцев обводили контур его губ, те благодарно потянулись к ним с поцелуем.
– Я рад, что ты не знала. Я благодарю небо, что именно я сделал это прекрасным для тебя, – ответил он, целуя ее так нежно, что у нее перехватило дыхание. Однако через какое-то мгновение он целовал ее уже с голодной, страстной жадностью, а его губы и язык несли с собой столько огня, что ее лицо запылало и слезы высохли сами собой.
Накал страсти, который она теперь переживала, казался ей невероятным, а ощущение раскованности и легкости – еще более удивительным. И Карла смело пустилась в исследование доселе неизвестных ей тайн. Она возвращала ему прикосновения, ласкала там, где ласкал он, целовала глубоко и сладко в ответ на все более глубокие и страстные поцелуи. Напряжение нарастало в ней по спирали, словно кольцами удава сжимало естество, пока, наконец, не в состоянии выдержать ни секунды промедления, Карла со стоном произнесла его имя и выгнулась всем телом в безмолвной мольбе.
Исполняя ее просьбу, Джарид поместил упругое тело в мягкую колыбель ее бедер. В его искаженном страстью голосе прозвучала веселая нота, когда он произнес:
– Как ты догадалась о том, о чем я уже собирался тебя попросить?
– Потому что уже, кажется, целую вечность я была готова умолять тебя о том же, – честно и радостно ответила Карла.
Он наклонился и поцеловал ее.
– Я понимаю. Уже несколько лет ты не была с мужчиной. Я не обижу тебя, любовь моя, – пообещал он. – Я лучше умру, чем сделаю так.
Ее глаза вновь наполнились слезами, и, быстро моргнув, она смахнула их с ресниц:
– Я знаю.
Произнеся эти два слова, Карла, ничуть не сомневаясь, доверила свое тело, свои чувства, свою веру и свою любовь под его охрану.
Двигаясь медленно и необыкновенно осторожно, Джарид овладевал ее телом, не зная еще, что одновременно овладевает и ее душой. А Карла отдавала их ему с радостью, время от времени нежно выдыхая его имя. Наконец, достигнув и преодолев барьер почти невыносимого блаженства и напряжения, ее тело забилось в конвульсиях счастливого конца.
Полный любви и умиротворения крик Джарида эхом откликнулся на ее крик.
День стоял великолепный, солнце припекало, а Карла, счастливая и довольная, наслаждалась безмятежным блаженством. Ей не хотелось искать возможных темных туч на горизонте их любви, и поэтому, сидя с Джаридом за столом, сервированным для завтрака, она отодвинула подальше свои и сомнения по поводу его возможных побуждений, а равно и опасения насчет будущего, и нежно ему улыбнулась.
– Что сегодня по плану? – спросила она, напоминая ему об обещании предоставлять ей расписание мероприятий на каждый день.
Его лицо светилось счастьем и беззаботной радостью.
– Де Челли, конечно, – сказал он, имея в виду каньон, находившийся невдалеке от мотеля. – Но так как экскурсий со спуском в каньон осенью и зимой нет, нам придется удовольствоваться его осмотром сверху, от самого края. Затем мы поедем в долину Монументов, а оттуда к озеру Пауэлл, где и проведем ночь...
Он самодовольно поднял брови:
– Звучит неплохо?
– Звучит замечательно, – согласилась Карла, про себя подумав: «Особенно последние два слова».
Таинственная легкая улыбка показалась в уголках ее разнеженного поцелуями рта.
Джарид слегка нахмурился, но углубившиеся морщинки в углах глаз выдавали сдерживаемый смех.
– Что смешного? – рыкнул он с нарочитой строгостью.
– Ничего-ничего, – ответила Карла, стараясь справиться с улыбкой и сделать невинное лицо. Ей не удалось ни то, ни другое.
– Карла, я хочу знать, что означает твоя загадочная улыбка? – В его голосе прозвучало предупреждение.
Карлу уже нельзя было особенно поразить – всяком случае, этим проявлением свирепости. Дело продвигалось медленно, но она все глубже узнавала любимого. И одной из удивительных вещей которые Карла узнала, было то, что за маской ярости, обычной для Джарида, скрывался очень мягкий, даже робкий человек. И это знание давало ей сейчас силу, надежду... и смелость сказать ему правду:
– Я улыбаюсь в предвкушении.
– Чего? – спросил он, сузив глаза, но не смог скрыть в их глубине тревогу ожидания.
– Сегодняшнего вечера.
Ожидая его реакции, Карла затаила дыхание.
Реакция была поразительной.
Образ жестокого Джарида Крэдоуга рассыпался в пыль перед ее изумленно раскрытыми глазами. Нет, у него не дрогнул ни один мускул, выражение лица не изменилось. И тем не менее Карла стала свидетельницей того эффекта, который произвела на него ее искренность. Она увидела по его глазам, как в этот момент рухнули разом все внутренние колючие преграды, терзавшие его душу.