Ши Мин не знал, какую цену выставила хозяйка «Источника», однако сумма явно была баснословная. Немногие рискнувшие заплатить получали право подсесть к Ши Мину и весь вечер развлекать его беседой, заодно заказывая напитки.
Никогда еще бывший маршал не ощущал себя такой дорогой и недоступной простым смертным куртизанкой.
— Ты должен выглядеть так, чтобы к тебе хотелось подсесть. — Глаза владелицы борделя были холодны и самую каплю насмешливы. — Так, чтобы люди готовы были платить даже за разговор с тобой. Все равно я вряд ли уговорю тебя провести с кем-нибудь из них пару часов наедине, так увлекай хотя бы беседами! Сказки морякам рассказывай, боевым опытом делись — мне дела нет.
Ши Мин попытался было разбудить ту часть себя, которая в молодости позволяла привлечь чужое внимание, не делая ровным счетом ничего; однако этот кусочек памяти оказался надежно похоронен под толстым слоем золы. Он решил положиться на удачу и собственную инаковость, ярко выделяющуюся внешность. Ощущая странную неуверенность, Ши Мин поддался чувствам и достал крошечную шкатулку. Серьга искрилась холодным светом, каждой линией своей совершенная, будто наточенный клинок. Ощутив под пальцами тонкие пластины, Ши Мин закрыл глаза. Так, на ощупь, он и надел ее — один замочек за мочкой, другой в верхней части раковины.
Будто доспехи — только не для тела, а для души.
Посетители сливались в одно серое многоликое создание, и Ши Мину никак не удавалось выделить хоть кого-то. Все, и мужчины, и женщины, были рослыми, светловолосыми и громкоголосыми, и глаза всех оттенков голубизны — от прозрачного льда до морских глубин — смотрели с одинаковым выражением. Разговор с ними не клеился. Ши Мин понимал практически все, но коротко отвечать не хотел, а привычные свои фразы никак не мог переделать под незнакомый язык. Все чаще он с непроницаемым лицом повторял: «Я вас не понимаю» — и продолжал пить, стараясь сдержать улыбку при виде разочарования на лицах собеседников.
В эти дни Ши Мин попытался смириться с мыслью о том, что жизнь все еще не закончилась и боль со временем утихнет, оставив после себя безразличие.
Украдкой рассматривая лица своих собеседников, бывший маршал вспоминал о людях, с которыми когда-то так легко сходился и расставался безо всякой печали. Как давно это было? Сколько времени его спутником остается одиночество?
Кто-то из отдающих большие деньги женщин вполне может по-настоящему заинтересоваться им, и среди них наверняка есть те, с кем можно ужиться; только вот слишком много засовов придется сломать, пытаясь выпустить сердце на волю.
Забвение — прекрасное чувство, но забывать слишком страшно, намного страшнее, чем помнить.
Брак, казавшийся капканом, на самом деле стал клеткой с нараспашку раскрытой дверцей; сложись все по-другому, и Ши Янмей смогла бы оставаться его верной спутницей от дня свадьбы и до самой смерти. Между ними никогда не разгорелось бы яркое пламя, но и холода можно было не ожидать. Многое потерявшие люди, которым выпало испытаний с избытком, как никто другой умели ценить крохи тепла и беречь их у самого сердца.
Лиц становилось все больше, и все они слились в одну мерцающую золотом ленту. Только появившегося на пятый день мужчину Ши Мин невольно запомнил — тот просто возник рядом со столом и замер неподвижно, как статуя. В тот вечер в зале было особенно многолюдно.
Ши Мин медленно поднял голову. Пламя свечи ослепительным всполохом задержалось в искристом камне серьги.
Посетитель был просто чудовищно высок. Ши Мин почувствовал себя в сравнении с ним совсем крошечным и ничтожным; однако после всех лет, проведенных рядом с Юкаем, это его совсем не задевало.
Мужчина продолжал стоять, не сводя взгляда с Ши Мина. Наверняка он привык подавлять одним своим внешним видом и неосознанно действовал по той же схеме. Неожиданно это вызвало всплеск раздражения.
Ши Мин, не скрываясь, медленно рассмотрел мужчину во всех подробностях, начиная от странной прически и заканчивая сапогами грубой выделки. Остальные посетители будто разом перестали замечать странную пару и их молчаливую дуэль, только на светловолосого мужчину изредка косились с плохо скрытой опаской.
В самой глубине антрацитово-черных глаз загорелся едва заметный насмешливый огонек.
— Благодарю, здесь нет сквозняков, — медленно проговорил Ши Мин, с равнодушным видом отпивая из бокала.