На эти уловки Валя не попадалась. Знала, что бить должна наверняка.
Силы были неравны. Пока снайпер вглядывалась вправо, смерть успевала подползти к ней слева. Когда она смотрела влево, к ней подвигались спереди, справа, а может, уже и сзади? Ведь она толком не знала, сколько подбирается к ней смертей с автоматами в руках. Одна, две, десять?..
Она решила немного отойти. И вовремя, потому что через минуту к валежине полетела граната.
Валя высмотрела, откуда кинули гранату, и всадила беспощадную пулю в тень за кустом шиповника.
В винтовке кончилась обойма. Когда Валя перезаряжала ее, из-за пушистой сосенки высунулся ствол автомата и секанул очередью.
С грохотом раскололось небо, огонь опалил тело, вздыбилась земля, и душная, тяжкая темнота накрыла ее с головой.
— Коля! — чуть слышно крикнули губы. Крикнули отчаянно, беспомощно и жалко.
Откликнулся чужой автомат.
Тот, кто дал очередь, поднялся в рост за сосенкой, вытер руками потное лицо и снял паутину, налипшую на погон. С минуту он глядел на неподвижного русского снайпера, залитого кровью. Довольно хмыкнул, сменил магазин в автомате и шагнул было, чтобы снять с винтовки оптический прицел.
Но обер-ефрейтор строго окликнул его. Они и так слишком долго провозились. Надо догонять своих.
Разведчики отошли с опушки и соединились с цепочкой санитарок и раненых, которые под командой лейтенанта-связиста залегли в наспех отрытых окопчиках и с тревогой прислушивались к надвигающейся стрельбе.
Дальше отходить было некуда. Автоматные очереди уже достигали брезентовых палаток с красными крестами. Прошивали их насквозь, попадали в раненых. Очередь прошлась по перевязочной. Брызнули осколки бутылок и пузырьков, зазвенели хирургические инструменты на столике, опрокинулся эмалированный таз с окровавленными обрывками бинтов. Дрогнула игла в пальцах Евгении Михайловны, оперировавшей раненного в живот танкиста. Застыла на мгновение и снова начала размеренное, привычное движение. Пожилая фельдшерица, ассистировавшая Евгении Михайловне, ахнула и выронила из рук ножницы. На виске ее образовалось крошечное пятнышко, от которого нехотя поползла к уху струйка крови.
— Ножницы! — требовательно сказала Евгения Михайловна.
Фельдшерица послушно наклонилась и рухнула, будто ее подбили ударом под колени.
Лейтенант Нищета и трое разведчиков, посланные Барташовым на подмогу, помогли отбить еще один натиск немцев. Автоматчики попятились в глубь березняка.
— Бей их, ребята! — надрывно закричал лейтенант-связист, который уже бросил бесполезный пистолетик и стрелял из винтовки, взятой у убитого. — Круши!
Он вскочил во весь рост. Растрепанный, свирепый, со сбившимся багровым бинтом, в разорванной гимнастерке, он выставил наперевес винтовку без штыка, собираясь кинуться врукопашную, но одинокий выстрел сбил его на землю.
Стрельба из глубины березняка стала затихать. Это и обрадовало и встревожило Николая. Неужели немцы, наткнувшись на сопротивление, решили отказаться от нападения на медсанбат?
Оберст, командовавший отрядом, направленным для атаки и разгрома медсанбата, не очень верил, что многотысячная колонна, даже усиленная танками и бронетранспортерами, сможет пробиться по шоссе. Безуспешный бой с заслоном подкрепил сомнения оберста, командира зондергруппы, занимавшегося такими делами, за которые русские без долгих рассуждений вздергивают на подходящей перекладине. Оберст обрадовался, когда ему приказали атаковать медсанбат. Он взял с собой две сотни надежных солдат, опытных и решительных. Сбил их клином и нацелил в лощину, огибавшую пригорок, где находился медсанбат. Прихватил с собой и тех прибившихся к колонне солдат, которые сообщили о местонахождении медсанбата. Солдаты знали, что лощина за пригорком упирается в сосновый бор, уходящий на юг от шоссе.
«Там, где нет дороги медведю, пройдет лисица», — так решил оберст. Наплевать ему на приказы этого золоченого фазана, командовавшего колонной прорыва. В такой заварухе каждый сам себе командир.
Приказав полусотне автоматчиков атаковать медсанбат, оберст основное ядро нацелил для прорыва по лощине. Замысел его удался. Русские, оборонявшие медсанбат, были связаны атакующими автоматчиками, и отряд почти без потерь прошел лощиной опасный участок и направился к лесу, кромка которого виднелась в километре.
Оберсту повезло. Если случится, что группенфюрер уцелеет, то не сможет обвинить его в нарушении приказа. Когда обходили пригорок, один фельдфебель приметил в глубине березняка белые халаты. Десять автоматчиков, направленных оберстом, обнаружили в кустах раненых русских. Автоматчики пристрелили двух осатаневших сестер, открывших стрельбу из револьверов и кинувших гранату с невыдернутой чекой, потом расстреляли русских раненых, лежавших среди кустов на носилках.