— Ванечка... не бойся... мы... едины... в корнях...
Её голос смешивался с **гулом земли**, со **скрежетом камней**. Пол часовни затрясся. Из щелей в камнях полезли тонкие, шипастые **чёрные корни**. Туман за дверью сгустился в движущуюся стену. Вика била кинжалом по щупальцу, целящемуся в Ивана, её голос был ледяным укором:
— ИВАН! ОЧНИСЬ! ЭТО ЛОВУШКА! ОНА ТЯНЕТ ТЕБЯ В КОРНИ!
Её крик пронзил ступор. Иван с диким усилием воли **рванул** ключ из скважины! Раздался оглушительный **ГРОХОТ**. Каменная дверь с грохотом **захлопнулась**, едва не прищемив последние щупальца. Снаружи раздался **яростный, безумный рёв**. Часовня содрогнулась, с потолка посыпалась штукатурка и мелкие камни. Внутри воцарилась **глухая, давящая тишина**, нарушаемая только их тяжёлым дыханием и **тихим плачем** Вики. Она стояла на коленях, прижимая к груди один из кинжалов – на лезвии дымилась чёрная слизь. Петр, прислонившись к стене, осипло спросил:
— Все... целы?
Макар, вытирая жижу с лица (на руке краснел ожог от слизи), буркнул:
— Живы. Чуть не стали удобрением.
Иван дрожащими руками поднял дневник, выронив ключ.
— Она... она знала имя отца... Как...
Вика резко встала, её глаза горели холодным огнём.
— Потому что ОН знает всё, что знали те, кого Он поглотил. Твои родители... Волков... Они в Нём. Частично. И Он использовал их память, чтобы заманить ТЕБЯ. Ты – ключ не только к печати, Иван. Ты – ключ к Его свободе.
Ключ, упавший на пол среди чёрных цветов, лежал, и дубовый лист на нём **почернел**.
Обратный путь стал кошмаром. Туман сгущался, цепляясь холодными руками. Деревья скрипели и стонали. Земля норовя затянуть. Они шли, стреляя в вылезающие из трясины корни, отбиваясь от стай слепых чёрных птиц с шипастыми клювами. Лишь когда «Патриот» выбрался на асфальт и тусклое, больное солнце коснулось капота, напряжение чуть спало. В салоне пахло болотом, порохом, потом и страхом. Иван смотрел в окно на уходящий кошмар. На запястье левой руки **горело**. Он закатал рукав. На внутренней стороне запястья, прямо над веной, был **выжженный рунический знак** – сложный, как сплетение корней и пламени. Кожа вокруг была красной и горячей.
— Что это...? — тихо спросил он.
Вика резко схватила его руку, её пальцы были ледяными.
— Нет... Нет-нет-нет! Так быстро?!
Петр обернулся с переднего сиденья, его лицо окаменело.
— Что «нет»? Что это, Ягинина?
Вика не отпускала руку Ивана, её голос дрожал.
— Клеймо. Знак Причастного. Он помечен. Теперь ОН... или Его слуги... всегда найдут его. В любом мире.
Макар мрачно пробурчал:
— Как дичь с подписью «подарок к празднику».
Иван отвёл взгляд от клейма, к Вике.
— Ты сказала... что Кощеевы не были героями? Что они... сделали?
Вика посмотрела на почерневший ключ, лежащий на сиденье, потом в глаза Ивану. В её взгляде был не только ужас. Был **страх**.
— Они не просто запечатали Тьму в болоте, Иван. Они **украли** часть Его силы. Заперли в своей крови. В твоей крови. Ты не просто ключ. Ты – **сосуд**. И ОН хочет своё назад.
За окном, над уходящим в туман лесом, пролетела огромная чёрная птица, издавшая крик, похожий на **триумфальный смех**.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов