— Поня-а-а-атно, — задумчиво протянул орк и тяжело вздохнул. — Хочешь чужедальние страны повидать, да денежку заработать?
— Ага. Денежку хочу и… зга… страны повидать.
— Ты нам подходишь. Платим по милликролу в день. Работа несложная — прислуживать госпоже. За… хм… особые услуги плата отдельно. Как там проявишь себя. Согласен?
— Да, уважаемый… эта… согласен я. Ага.
— Не уважаемый, а господин. У нас так принято и ты так будешь обращаться к любому орку отряда. Понятно?
— Да, господин, — тут же проявил понятливость я.
Орк слегка кивнул.
— Собирайся. Завтра на рассвете уходим.
— Да, господин. Слушаюсь, господин.
Орк поднялся из-за стола и с неожиданной для такого массивного тела легкостью взлетел по лестнице на второй этаж, направляясь в свои комнаты.
Я облегченно вздохнул и откинулся на стенку. Уф-ф-ф-ф! Сработало.
Сколько раз мне отказали в найме только потому, что я слишком поздно понял — в этом мелком городишке никто не нанимает квалифицированный персонал. Маги, повара, охранники, камердинеры, охотники, проводники — все либо свои, за долгие годы службы заслужившие доверие хозяев, либо нанятые по рекомендациям в крупных городах после многочисленных проверок. По пути подбирают, если вдруг не хватает рук, фактически мальчиков на побегушках на роль подай-принеси. И здесь умные не надобны. Надобны послушные и исполнительные. С непослушными, неисполнительными или излишне тупыми расстаются быстро и без сожалений и так же быстро нанимают замену.
Желающих всегда хватает — платят в дороге обычно раза в два больше, чем за ту же работу в любом поселении, поскольку там всегда полно конкурентов.
Поначалу я повел себя совершенно неправильно. Долго не мог сообразить, почему же не берут меня, хотя парень я вроде неглупый и грамотный. Хорошо хоть догадался не рассказывать про успехи в алхимии, а то такой след оставил бы, что потом пришлось бы по медвежьим берлогам прятаться и спать в обнимку лесным хозяином. В общем, после нескольких неудачных подходов стал я присматриваться к тем, кого караванщики все-таки принимают на работу. Со временем нарисовался образ «успешного» караванщика из захолустного Воськи.
Денек я продумывал легенду, тщательно прикидывал выражение лица, репетировал говор и, главное, продумал костюм.
Он должен быть простым, чистым, аккуратно мужским стежком заштопанным и обязательно содержать элемент, который по мнению деревенского парня является признаком городского, а то и столичного жителя. Для своего образа я выбрал… галстук. Потрепанный, зашитый и наполовину обрезанный, но смотрелся он на мне даже с каким-то шиком.
Сам удивился, когда надел.
К сожалению, долго готовиться и отрабатывать образ мне никак нельзя было. И так потерял кучу времени, пытаясь, как самый умный, сходу пристроиться в караван. Можно, конечно, заплатить, но нищий подсобник в трактире ни за что не стал бы платить там, где можно, наоборот, заработать, и напротив, бывший адепт академии магии очень даже может заплатить, но в этом случае, что интересно, его фигура станет очень похожа на описание некой личности в розыскных листах.
Вот так я и дошел до мысли прикинуться неграмотным деревенским пареньком, годным не только на роль подай-помой-принеси-почисти, но и в готовке кое-что соображающим. Не зря же про работу помощником повара брякнул. Надеюсь, тем самым немного повысить свою привлекательность для потенциальных работодателей. Хотя, как правило, готовка на привалах не предвидится — зима — и помощники, что-то соображающие в готовке вряд ли будут востребованы. Обычно ведь трактиры располагаются так, чтобы не затруднять уважаемых путешественников поисками ужина и ночлега.
Первый же мой выход на рынок труда славного города Воськи, как теперь выяснилось, оказался триумфальным.
Правда, ажиотажного спроса не возникло, но мне и одного покупателя хватило. Тем более, компания подобралась, на первый взгляд, довольно удачная. Дюжина орков сопровождала дочь вождя клана «Неудержимых» в Норстоун.
Один из орков сопровождения плюхнул передо мной здоровенную тарелку с жареным мясом и кашей.
— Давай, малец. Рубай. И чтобы все подъел. У нас как — ешь хорошо, значит, и работаешь хорошо. Ешь плохо, стало быть, и работник из тебя никакой. Давай-давай, рот открывай не удивляться, а мясо в него закладывать. Оплачено. Ты теперь наш работник.
Я, откровенно говоря, не стал ломаться. Есть хотелось постоянно. Секим-то не жадный, но и от пуза нас, мальцов, пригретых из жалости, не кормил, иначе точно разорился бы.