- Дай-то бог, да чтоб поскорее! - воскликнули оба посла.
- Вы с нами во Львов поедете, - обратился к ним король, - мы тотчас утвердим там конфедерацию, а к тому же, не мешкая, новую учредим, такую, что силы адовы не одолеют ее.
Переглянулись послы и сенаторы, словно вопрошая друг друга, о какой же это могучей силе говорит король; но тот молчал, только лицо его сияло: снова взял он в руки акт и снова читал и улыбался.
- А много ли было противников? - спросил он вдруг.
- Государь, - ответил Домашевский, - с помощью панов гетманов, пана витебского воеводы и пана Чарнецкого unanimitate* учредили мы нашу конфедерацию; никто из шляхты не воспротивился, так все ополчились на шведов и такой любовью воспылали к отчизне и твоему величеству.
_______________
* Единодушно (лат.).
- Мы загодя постановили, - прибавил Служевский, - что не будет это сейм, что pluralitas* все будет решать; и, стало быть, ничье veto** не могло испортить нам дело, мы бы противника саблями изрубили, Все говорили, что надо кончать с этим liberum veto***, a то от него одному воля, а многим неволя.
_______________
* Большинство (лат.).
** Буквально: запрещаю (лат.).
*** Свободным вето (лат.).
- Золотые слова! - воскликнул примас. - Пусть только поднимется Речь Посполитая, и никакой враг нас не устрашит.
- А где витебский воевода? - спросил король.
- Подписавши акт, пан воевода в ту же ночь уехал к своему войску под Тыкоцин, где он держит в осаде изменника, виленского воеводу. Теперь он, верно, захватил уже его живым или мертвым.
- Так уверен он был, что захватит его?
- Как в том, что на смену дню ночь придет. Все оставили изменника, даже самые верные слуги. Только ничтожная горсть шведов обороняется там, и помощи им ждать неоткуда. Пан Сапега вот что говорил в Тышовцах: "Хотел было я на один день опоздать, к вечеру покончил бы тогда с Радзивиллом! Да тут дела поважней, а Радзивилла и без меня могут взять, одной хоругви для этого хватит".
- Слава богу! - сказал король. - Ну а где же пан Чарнецкий?
- Столько к нему шляхты привалило, да все самых доблестных рыцарей, что и дня не прошло, а уж он стал во главе отборной хоругви. Теперь тоже двинулся на шведов, ну а где он сейчас, мы про то не знаем.
- А паны гетманы?
- Паны гетманы твоих повелений ждут, государь, а сами держат совет, как вести войну, да с калушским старостой, паном Замойским, сносятся. А покуда что ни день снег валит, и полки к ним валят.
- Все уже покидают шведов?
- Да, государь! Были у гетманов посланцы и от войск пана Конецпольского, что все еще стоят в стане Карла Густава. Но и они, сдается, рады воротиться на службу к законному королю, хоть Карл и не скупится на посулы и осыпает их милостями. Говорили посланцы, что не могут тотчас recedere*, надо время улучить, но что уйдут непременно, потому опротивели уж им и пиры его, и милости, и подмигиванья, и рукоплесканья. Мочи нет больше терпеть.
_______________
* Отойти, отступить (лат.).
- Отовсюду покаянные речи, отовсюду добрые вести, - промолвил король. - Слава пресвятой богородице! Это самый счастливый день в моей жизни, другой такой, верно, тогда наступит, когда последний вражеский солдат покинет пределы Речи Посполитой.
Домашевский при этих словах хлопнул по кривой своей саблище.
- Не приведи бог до такого дожить! - воскликнул он.
- Что это ты говоришь? - удивился король.
- Чтоб последний немчура да на своих ногах ушел из Речи Посполитой? Не бывать этому, государь! Для чего же у нас тогда сабли на боку?
- Ну тебя совсем! - развеселился король. - Вот это удаль так удаль!
Но Служевский не желал отстать от Домашевского.
- Клянусь богом, - вскричал он, - нет на то нашего согласия, я первый наложу свое veto! Мало нам того, что они уйдут прочь, мы за ними следом пойдем!
Примас покачал головой и добродушно засмеялся:
- Ну, села шляхта на конька и скачет и скачет! Боже вас благослови, но только потише, потише! Враг-то еще в наших пределах!
- Недолго уж ему гулять! - воскликнули оба конфедерата.
- Дух переменился, переменится и счастье, - слабым голосом сказал ксендз Гембицкий.
- Вина! - крикнул король. - Дайте мне выпить с конфедератами за наше счастье!
Слуги принесли вина; но вместе с ними вошел старший королевский лакей и сказал:
- Государь, приехал пан Кшиштопорский из Ченстоховы, челом бьет вашему величеству.
- Сюда его, да мигом! - крикнул король.
Через минуту вошел высокий, худой шляхтич; глядел он, как козел, исподлобья. Сперва земно поклонившись королю, а потом не очень почтительно сановникам, он сказал:
- Слава Иисусу Христу!
- Во веки веков! - ответил король. - Что у вас слышно?
- Мороз трескучий, государь, инда веки смерзаются!
- Ах ты, господи! - воскликнул Ян Казимир. - Ты мне не про мороз, ты про шведов говори!
- А что про них толковать, государь, коль нет их под Ченстоховой! грубовато ответил Кшиштопорский.
- Слыхали уж мы про то, слыхали, - ответил обрадованный король, - да только то молва была, а ты, верно, прямо из монастыря едешь. Очевидец и защитник?
- Да, государь, участник обороны и очевидец чудес, что являла пресвятая богородица...
- Велики ее милости! - возвел очи горе король. - Надо новые заслужить!
- Навидался я всего на своем веку, - продолжал Кшиштопорский, - но столь явных чудес не видывал, а подробно, государь, доносит тебе обо всем ксендз Кордецкий в этом вот письме.
Ян Казимир поспешно схватил письмо, которое подал ему Кшиштопорский, и стал читать. Он то прерывал чтение и начинал молиться, то снова принимался читать. Лицо его менялось от радости; наконец он снова поднял глаза на Кшиштопорского.
- Ксендз Кордецкий пишет мне, - сказал он шляхтичу, - что вы потеряли славного рыцаря, некоего Бабинича, который порохом поднял на воздух шведскую кулеврину?
- Жизнь свою отдал он за всех, государь! Но толковали люди, будто жив он, и еще бог весть что о нем рассказывали; не знали мы, можно ли верить этим толкам, и не перестали оплакивать его. Не соверши он своего рыцарского подвига, плохо бы нам пришлось.
- Коли так, то перестаньте его оплакивать: жив пан Бабинич, у нас он. Это он первый дал нам знать, что не могут шведы одолеть силы небесные и помышляют уже об отступлении. А потом оказал нам столь великие услуги, что не внаем мы, как и вознаградить его.